Фото анархия: 20 272 рез. по запросу «Анархия» — изображения, стоковые фотографии и векторная графика | Shutterstock

Просматривать и скачать бесплатно Anarchy PNG Image Прозрачное фоновое изображение доступно в высококачественном разрешении в различных стилях и размерах

Страница 1 of 3123»

Мат и анархия: что пугает прозападных управленцев в российских компаниях :: РБК Pro

Pro Партнер проекта*

Телеканал

Pro

Инвестиции

Мероприятия

РБК+

Новая экономика

Тренды

Недвижимость

Спорт

Стиль

Национальные проекты

Город

Крипто

Дискуссионный клуб

Исследования

Кредитные рейтинги

Франшизы

Газета

Спецпроекты СПб

Конференции СПб

Спецпроекты

Проверка контрагентов

РБК Библиотека

Подкасты

ESG-индекс

Политика

Экономика

Бизнес

Технологии и медиа

Финансы

РБК КомпанииРБК Life

Материал раздела Основной

HR &nbsp · Карьера

Статьи РБК

Собирающиеся сменить работу менеджеры западных компаний готовы к тому, что в российской компании потеряют в доходах, статусе и культуре общения. Многие хотели бы устроиться в азиатские компании, но работать там будет сложно, предупреждают эксперты

Фото: Sean Gallup / Getty Images

Из России уходят западные компании, и большинство (80%) руководителей высшего и среднего звена, которые вынуждены их покинуть, находятся в активном поиске работы. Топы в основном согласны на снижение дохода и статуса, а также на смену корпоративной культуры и стандартов общения, показали данные исследования, проведенного стаффинговой компанией Ancor. В качестве будущего работодателя большинство управленцев рассматривают российские и азиатские компании.

Относительно специфики российских организаций у прозападных руководителей сложились определенные стереотипы: например, 100% респондентов уверены, что там они растеряют свои навыки в бизнес-этике и современной корпоративной культуре. У 20% отечественные работодатели ассоциируются с ненормативной лексикой как основным способом общения. В то же время у российских фирм есть свои преимущества.

Критика третьего образа Вальса

Первоначально этот контент был написан для студентов или магистров. Он публикуется в рамках нашей миссии по демонстрации научных работ, написанных студентами во время учебы. Эту работу можно использовать для справочного чтения и исследования, но ее нельзя цитировать в качестве экспертного источника или использовать вместо научных статей/книг.

«То, что называется мудростью, касается первопричин».
Аристотель

Война является одной из основных тем в изучении международных отношений. С тех пор как война стала частью жизни человека, возник большой вопрос: почему происходят войны? Или, точнее, где кроются причины войны? Необходимость найти этот конкретный ответ основана на основном предположении. Поскольку война связана с разрушительными последствиями для благосостояния людей, необходимо найти решение для ее искоренения. Первый и самый решительный шаг к нахождению такого решения — выявление фундаментальных факторов, ведущих к войне. Эти усилия особенно активизировались в двадцатом веке, когда две катастрофические мировые войны и тень ядерной катастрофы сделали очевидным, что войны в будущем следует предотвращать. Однако войны никогда полностью не прекращались.

Сложность этого вопроса легко понять по тому факту, что до сих пор нет единого мнения о том, каковы основные причины войны. Ученые, занимающиеся этим явлением, традиционно находили причины войн в разных исходных точках: в природе человека, в природе отдельных типов государств и в природе государственного строя. Одной из самых важных и влиятельных книг, написанных на эту тему, является книга Кеннета Вальца « человек, государство и война». Вальс преследовал в этой книге две основные цели: во-первых, классифицировать различные точки зрения на причины войны на три широкие группы или «три образа». Первое изображение представляет подходы, основанные на человеческой природе, второе – на государственном уровне, а третье – на утверждениях о качествах анархической государственной системы. Во-вторых, он стремился подчеркнуть значение третьего образа как основного источника причин войны. Он, конечно, не был первым, кто подумал об этих трех широких вариациях. К. А. В. Мэннинг, например, ссылался на три уровня анализа до него (19).42:115). Однако именно его строгий и систематический аналитический подход к трехсторонней классификации аргументов о войне сделал его работу выдающейся и ставшей одним из выдающихся примеров реалистической школы международных отношений.

Цель этого эссе — обратиться к третьему образу Вальца и критически оценить основной тезис книги «Человек, государство и война » о том, что «войны происходят, потому что им ничто не мешает» (Waltz 1959: 232). Точнее, будет рассмотрено, является ли анархическая структура международной системы фактической причиной войны или просто допустимым условием, которое значительно облегчает возникновение войны, но не обязательно порождает воинственное поведение государств. Кроме того, будет утверждаться, что Вальц не относился к третьему изображению в таком же строгом критическом духе, как к первым двум, в основном из-за своего теоретического фаворитизма по отношению к этому подходу, учитывая, что его интеллектуальные амбиции заключались не только в описании. и критиковать различные подходы к соответствующей литературе, но продвигать и защищать объяснительную силу своего третьего образа.

Вид первых двух изображений

Через Человек, государство и война Вальц прославился своим трехсторонним разделением уровней анализа причин войны. В частности, он ввел термин «образ» для каждого уровня. «Первый образ» находит главную причину войны на первом уровне анализа; «внутри человека». «Второй образ» на втором уровне; «в составе отдельных состояний» и «третьего образа» в третьем; «внутри государственной системы» (вальс 1959: 12). Основной темой Вальса является ряд позиций по поводу причин войны и условий мира. Он стремился проиллюстрировать предположения, лежащие в основе различных позиций, и критически проанализировать их последствия.

Кроме того, подзаголовок книги — «Теоретический анализ» — указывает на то, что она не только позволяет нам лучше и полнее понять различные подходы и аргументы в отношении причин войны, но и является теоретическим анализом. международных отношений. Таким образом, утверждается, что «Человек, государство и война » — это одновременно и метатеоретическая работа по каузальным теориям войны, и теоретическая работа по самой международной политике (Suganami 2009:374). Другими словами, как утверждал Сингер в одной из первых рецензий на книгу, попытка Вальца была исследованием предположений, которые заставляют наблюдателя выбрать одно из этих трех изображений, а также теоретических и концептуальных результатов, которые вытекают из такого выбора. «Главная его забота — установить, какой уровень предлагает наиболее плодотворный подход к ответу на вопрос: каковы источники и причины войны?» (19).60: 453). Однако, если мы присмотримся повнимательнее, эти три изображения не отвечают на вопрос о причинах войны, но дают ответ на то, где находятся основные причины (Suganami 2009: 374). Следовательно, задача Вальса не в том, чтобы открывать новые источники войны. Он работал над упорядочением уже выявленных причин войны по их относительной значимости и значению. Оценка ценности причин — это другой интеллектуальный процесс, чем их поиск. Следует также подчеркнуть, что относительная важность причины может быть определена только в сравнении с другими причинами. Из этого следует, что «все три образа имплицитно занимают мультикаузальную позицию». Ибо без «предварительного признания того, что существует ряд причин, вызывающих войну, невозможно утверждать, что та или иная причина является главной» (Суганами 19).96, 2009:375).

Своей дебютной книгой Вальц хотел отделиться от традиционных реалистических рассуждений известных деятелей, таких как Нибур и Моргентау. Он утверждал, что первые два образа не могут объяснить повторение войны, в то время как третий, проистекающий из неизбежной анархической природы международной системы, может (Craig 2003: 121, Little 1991). Вальс отказался от идеи, что война является результатом только «фиксированной природы человека» (Waltz 1959: 20-21). Позиция, которая прямо бросала вызов аргументации Нибура и Моргентау, которые оба пришли к выводу, что корень всего зла, то есть источник человеческого конфликта, скрыт внутри человека, либо как первородный грех (Нибур), либо как animus dominandi (Моргентау). В соответствии с рассуждениями Дюркгейма, он утверждает, что монокаузальные объяснения человеческой природы неэффективны, поскольку они ничего не объясняют, когда пытаются охватить множество политических явлений (Craig 2003: 122, Durkheim 19).82). Следовательно, по словам Вальца, «человеческая природа могла в каком-то смысле быть причиной войны в 1914 году, но точно так же она была причиной мира в 1910 году» (Waltz 1959:28). Следовательно, такой редукционистский аргумент вообще ничего не объясняет.

Обращаясь к своей второй критике образов, Вальц сосредоточился на аргументе, согласно которому идеологический характер государства является решающим фактором, определяющим поведение государства. Он сосредоточил свою критику на двух доминирующих течениях своего времени: либерализме и марксизме. Он утверждал, что аргумент идеологии ошибочен, потому что в конечном итоге либеральные или марксистские идеалы должны будут уступить императиву выживания государства. Он подчеркивал, что либеральным государствам неизбежно приходится бороться с нелиберальными государствами, и поэтому в этом процессе они становятся менее либеральными, несмотря на свое желание создать утопию либеральных государств. Следуя аналогичным рассуждениям, он дискредитировал марксистские подходы на примере поведения марксистов в Первой мировой войне. Несмотря на свою первоначальную пацифистскую риторику, они участвовали в войне на стороне своих наций (Дойл 19).97:315-321). Вальц точно показал, что природа этих идеологий требует одновременного принятия одними и теми же идеалами всеми государствами в глобальном масштабе; довольно недостижимая и утопическая задача. Ибо «приверженность принципам ведет к поражению от рук беспринципных» (Craig 2003:125). Выявив неадекватность первых двух образов как основных причин войны, Вальц перешел к оценке рассуждений третьего образа, где подробно изложил свой основной тезис.

В образе Вальса

В международной политике нет более высокой власти, чем власть государства, поэтому государства взаимодействуют в анархической сфере. Это основа мысли Вальса. Международная анархия есть определяющее качество государственного строя. По его мнению, именно здесь можно найти основную причину войны. Международная анархия ответственна за постоянную возможность войны (Waltz 1959:188,227). Он также отвечает за то, что в некоторых случаях конкуренция за власть между государствами приводит к войне (Вальс 1959: 234). Императивное влияние анархии есть «основная» или «разрешающая» причина войны. В соответствии со своим отрицанием монопричинности Вальц проводит различие между действенными или непосредственными и разрешительными или глубинными причинами. По его словам, первое и второе изображение содержат «действующие причины», то есть факторы, объясняющие, почему происходят те или иные войны. С другой стороны, третий образ представляет собой «первопричину», которая объясняет саму возможность войны (Waltz 1959: 231-233). Иными словами, его главный вывод состоит в том, что «войны происходят потому, что им ничто не мешает» (Вальс 19).59: 232).

Основная причина или допустимое условие?

Аргумент Вальца о том, что войны происходят из-за отсутствия чего-то, что им мешает, на первый взгляд кажется правдоподобным, но на самом деле это не так. Проблема начинается с ее характеристики как наиболее фундаментальной причины войны, «подспудной» причины. Когда утверждается, что отсутствие чего-либо вызывает тот или иной результат, в нашем случае войну, то для того, чтобы это утверждение было верным и имело смысл, должно быть верно и следующее; наличие этой штуки вообще не допустит войны (Suganami 2009: 377). В противном случае война была бы возможна независимо от наличия или отсутствия этого фактора. Согласно термину Суганами, то, что отсутствует в международной системе, по мнению Вальца, — это «антивоенный прием» (1996, 2009: 378). Но, тем не менее, для того, чтобы отсутствие такого рода антивоенных приемов в международной среде не могло считаться именно допустимой причиной войны, что, как утверждает Вальц, поддерживает его тезис о третьем образе, «прием должен быть такого рода, что, если бы он присутствовал в международной среде, возможность войны была бы исключена; и такого предмета просто не могло быть» (Suganami 2009:378). Следовательно, структура международной системы сама по себе не является действительным причинным фактором войны. Это скорее условие, которое допускает и способствует возникновению войны. Это может быть катализатором войны, но нельзя с уверенностью утверждать, что это изначальная сила воинственного поведения.

Кроме того, Вальц считает, что есть только один случай, когда природа международной политики может измениться, и это может произойти только в случае изменения системы. То есть переход от анархического к иерархическому. Однако сомнительно, чтобы такое изменение могло исключить войну. Гражданские войны происходят в иерархическом порядке; следовательно, даже если бы когда-либо было достигнуто иерархическое мировое государство, война все равно была бы возможна. Следовательно, анархия, следуя приведенному выше аргументу, является не основной причиной, а условием. Это не означает, что мы должны недооценивать значение анархии, ибо именно она формирует обстановку на международной арене. Однако анархия не обязательно характеризуется предопределенной моделью. В некоторых случаях это может облегчить войну, но не делает ее неизбежной. Государства не всегда воюют друг с другом, они также сотрудничают, и это происходит в условиях анархии. По словам Александра Вендта, «самопомощь и силовая политика — это институты, а не неотъемлемые черты анархии». Анархия — это то, что из нее делают государства» (1992: 395). Более того, в рассуждениях Вальца анархия является источником единственного мотива государств, а именно выживания, положение, которое получило дальнейшее развитие в его более поздней основополагающей работе «Теория международной политики» (1979). Тем не менее такое предположение делает войну маловероятной и необъяснимой, поскольку по крайней мере одно государство, стремящееся к новым приобретениям, необходимо для создания реалистичного мира неизбежного конфликта и страха перед насильственной смертью (Donnelly 2000: 53). Как утверждает Рэндал Швеллер, «Что вызывает дилеммы безопасности в условиях анархии, так это возможность существования хищнических государств среди рядов подразделений, входящих в систему. Одной анархии и самосохранения недостаточно для объяснения войны всех против всех» (19).96:91). В противном случае у нас был бы «мир, состоящий только из копов и без грабителей» (Schweller 1996: 91). Очевидно, что анархией самой по себе трудно объяснить механическое возникновение войны, как это пытается сделать Вальц.

Если кто-то внимательно проанализирует взаимодействие Вальца с тремя его образами, он не сможет не заметить, что он проявляет явный фаворитизм по отношению к третьему образу. Несмотря на его первоначальные попытки объективно и беспристрастно разобраться с проблемными причинами войны на первых двух изображениях, ему не удается сделать это с третьим. Очевидно, на него повлиял его интеллектуальный выбор в пользу системных объяснений. Следовательно, он склонен продвигать и защищать объяснения третьего изображения, а не критически относиться к ним. Например, он утверждает, что «разрешающая причина» лежит исключительно на системном уровне. Как уже упоминалось ранее, эта причина основана на том, что нет ничего, что могло бы предотвратить войну в международной среде. Точно так же «это отсутствие того же рода в строении человека или где-либо еще, если уж на то пошло, должно также считаться допустимой причиной войны». Беспристрастность диктует это» (Суганами 1996: 24). Кроме того, для Вальса природа человека имеет мало объяснительной силы, потому что, будучи константой, она не может объяснить различия между войной и миром. Одна и та же человеческая природа ответственна за войну в 1914 году и за мир в 1910 году. В то же время международная анархия также является константой, поэтому одна и та же анархия отвечает и за мир, и за войну в 1910 и 1914 годах соответственно. Но Вальц не применил этот аргумент к третьему изображению, так как очевидно, что это ослабило бы его объяснительную силу. Международная анархия действительно может играть роль в разрешении насилия между государствами, но константы вряд ли смогут объяснить нам, почему одни исторические периоды были более склонны к войнам, чем другие (Cashman 19).93: 228). Это очевидное неотъемлемое противоречие аргумента Вальца.

Заключительные мысли

В работе Вальца «Человек, государство и война» заложены семена его новаторской структурной теории международной политики. Время публикации также имело решающее значение. В тот момент казалось, что реализм попал в ловушку нормативной интерпретации международных отношений, основанной главным образом на философской аргументации человеческой природы. Вальс предложил новую перспективу. Он хотел переместить эпицентр анализа в динамику строения. Он был за то, чтобы описывать, как работает международная политика, беспристрастно и объективно, не отвлекаясь на политические предписания. Его целью было превратить реализм в настоящую социальную науку (Craig 2003: 131). В этом причина его пристрастия к третьему образу. Оставив в стороне или, точнее, принизив значение объяснений, вытекающих из порочной природы человека, было бы легче постичь сущность международной политики, объясняя, описывая и анализируя то, что на самом деле происходит.

Эта пристрастность, однако, не позволила ему отнестись к третьему изображению так же критично и строго, как к первым двум. Вот почему он преувеличивал значение анархии как таковой. По этой причине он утверждал, что «человек» и «государство» также важны, потому что мы не можем объяснить отдельные войны без ссылки на то, что они делают, тогда как анархия или отсутствие чего-либо, предотвращающего войну, объясняет возможность войны. Утверждать, что войны происходят потому, что их ничто не может предотвратить, это все равно, что говорить, что больной человек умер из-за того, что не принимал никаких лекарств, а не из-за своей болезни. Несомненно, применение медикаментов имеет первостепенное значение, но оно не было фактической причиной смерти. Точно так же анархия является определяющим аспектом международной политики и оказывает большое влияние на поведение государств, но она является допустимым условием войны, а не движущей силой. Вальс использовал многопричинный подход при объяснении конкретных войн, но, как мы видели в этом кратком анализе, необходимо также придерживаться той же позиции при поиске основной причины самой возможности войны. Несомненно, война — сложное явление, и это вытекает из того, что каждый родственный фактор влияет на другой независимо от того, к какому образу он принадлежит. Для лучшего понимания необходимы подлинные многопричинные подходы. Однако, если нам нужно найти условие sine qua non , вызывающее войну (фундаментальная основная причина), то наши поиски должны начинаться с «человека», ибо мы можем иметь войну без государств, но не может быть войны без людей.

Тем не менее, «Человек, государство и война» — классический текст по международным отношениям, и это произошло не случайно. Уолтц представил ряд убедительных и интригующих аргументов, которые вызвали плодотворные академические дебаты, продолжающиеся и по сей день. Не будет преувеличением сказать, что большая часть исследований в области международных отношений с момента появления теории Вальца является ответом на него. Аргументация его третьего образа, возможно, не безупречна, но она, безусловно, стала важным вкладом в понимание того, как работает международная политика, и особенно ее негативной кульминации; война.

Библиография

Кэшман Г. (1993) Что вызывает войну? Мэриленд. Лексингтонские книги.

Крейг К. (2003) Проблеск нового Левиафана. Нью-Йорк. Издательство Колумбийского университета.

Доннелли Дж. (2000) Реализм и международные отношения. Кембридж. Издательство Кембриджского университета.

Дойл М. (1997), «Пути войны и мира». Нью-Йорк: Нортон.

Дюркгейм Э. (1982) Правила социологического метода. Лондон. Макмиллан.

Литтл Р. (1991) «Международные отношения и методологический поворот». Политические исследования, 39.

Мэннинг К.А.В. (1942) Крах Лиги Наций. Перепечатано в «Новых международных актерах» под редакцией Косгроува и Твитчетта. Лондон. Макмиллан.

Сингер Дж. Д. (1960) Обзор: Международный конфликт: три уровня анализа. Мировая политика, 12 (3), стр. 453-461.

Суганами Х. (1996) «О причинах войны». Оксфорд. Издательство Оксфордского университета.

Суганами Х. (2009) «Понимание человека, государства и войны». Международные отношения, 23(3), стр. 372-388.

Швеллер Р. Л. (1996) «Предвзятость статус-кво Neorealim: какая дилемма безопасности?». Исследования безопасности, 5, стр. 90-121.

Вальц К. (1959) «Человек, государство и война». Нью-Йорк. Издательство Колумбийского университета.

Вальц К. (1979) «Теория международной политики». Нью-Йорк. Макгроу Хилл.

Вендт А. (1992) «Анархия — это то, что из нее делают государства: социальная конструкция политики власти». Международная организация, 46, стр. 391-425.

 —

Написано: Paschalis Pechlivanis
Написано по адресу: Университет Aberystwyth
Написано для: Campbell Craig
Дата. Фотография Стивена Уайльда // Журнал Freehub

В сегодняшнем отказоустойчивом мире цифровой фотографии немногие вещи кажутся рискованными, и еще меньше вещей кажутся по-настоящему опасными.

Благодаря тому, что на ЖК-дисплеях постоянно отображаются изображения для немедленного просмотра, можно легко повторять снимки до тех пор, пока не будет достигнут желаемый результат. Фотографам больше не нужно полагаться на свою интуицию, на пресловутое «шестое чувство», чтобы знать, когда они запечатлели идеальный момент.

Прошли те времена, когда нужно было бежать в фотолабораторию для проявления только что отснятой пленки в тревожном ожидании того, что появится на другой стороне. Стресс, связанный с защитой контейнеров со свинцовой пленкой, наполненных незаменимыми жемчужинами, которые выпадают раз в жизни, и любой ценой скрывать их от рентгеновских аппаратов в аэропортах, в основном остался в прошлом.

«Для меня эта фотография в основном рассказывала историю о том, что вы испытаете на мероприятии по горному велосипеду в Арканзасе», — говорит Уайлд. «Меня всегда привлекали аутсайдеры и непрофессионалы, а этот парень в дурацком шлеме с наклейкой «Beer Me» был особенным». «Я организовал этот снимок, сделав четыре отдельных кадра, которые я можно разрезать и склеивать в одну фотографию, и вы можете видеть номера кадров на каждом отдельном снимке», — говорит Уайлд.

«Я был с Майком Феррентино на углу Вашингтона, Орегона и Айдахо, и пустыня там была унылая, плоская и пыльная. Это казалось хорошим приложением для этого ландшафта».

В наши дни трудно потерпеть неудачу, и результаты могут показаться предсказуемо рутинными. Параметры постобработки меняются одним щелчком мыши, спасая даже плохо сделанные снимки путем корректировки уровней экспозиции. Секунды бездыханного извлечения негативов из химических ванн для большинства являются далекими воспоминаниями.

Этого просто не было у основоположников фотографии на горных велосипедах. В те далекие времена, когда можно было потерпеть неудачу — когда трудно выполнимые задания были на одну плохо выбранную диафрагму от неадекватности, — такие фотографы, как Том Моран, Боб Аллен, Джон Гибсон, Дэвид Эпперсон и, в конце концов, Стерлинг Лоренс, рисковали своей репутацией перед каждую съемку. Но немногие, если таковые вообще были, были столь же последовательно бесстрашны, как канадец Стивен Уайльд, чей неподражаемый глаз и склонность к радикальным экспериментам поставили его в отдельную лигу.

Выросший в Вандерхуфе, Британская Колумбия, Уайльд изучал фотографию в бывшем Колледже искусства и дизайна Альберты в Калгари, где он начал развивать художественный подход к своей работе. Далее он оттачивал свои навыки во время стажировки у американского фотографа-портретиста Энни Лейбовиц в 1997 году, и этот опыт убедительно подтвердил его склонность к авантюрам за объективом. Техническое мастерство и дерзкие инстинкты Уайльда в сочетании с его глубокой любовью к культуре горных велосипедов позволили ему смело и изобретательно задокументировать нюансы этого вида спорта.

 

«Эти фотографии относятся к разным периодам времени, но я обрабатывал их с помощью привычного для меня процесса, — говорит Уайлд. «Я бы сделал отпечаток намного темнее, чем реальная экспозиция, а затем отбелил бы отпечаток в тонирующем растворе сепии «часть А» перед тем, как добавить его в смесь селенового тонера «часть Б», которая, я почти уверен, опасна для вашего здоровья. Это изображение из Призрачного озера, Альберта, и было одной из моих первых попыток использовать этот метод». Skid Town Boys, Калифорния. Снято на пленку Kodak Ektachrome Infrared EIR, которая была прозрачной [слайд] пленкой, поэтому она была очень чувствительна к рентгеновскому излучению. и в аэропортах нужно было быть осторожным», — говорит Уайльд.

«Я бы отнес Стивена к этой прогрессивной категории, впереди всех нас, всегда и навсегда», — говорит Лоренс. «У него был талант следующего уровня выражать свои объекты не только в том, как он делал снимок, но и в том, как он его представлял. Когда вы просматриваете архивы, вы видите, что он использовал самые абстрактные способы представления фотографий».

Процесс Уайльда всегда был в высшей степени концептуальным, и его творческое видение обычно склонялось к необычному и неожиданному.

«Вдохновение Стивена, то, что привлекло его внимание, отличалось от большинства», — говорит Лоренс. «Он был вдохновлен культурой и персонажами этого вида спорта. Мы все такие чудаки, а он так хорошо разбирался в дурацких вещах и всех тех моментах, которых не бывает на тропе. Именно Стивен вдохновил нас выйти за рамки этого очевидного следа».

Хотя некоторые характеризуют Уайльда как «фотографа-фотографа», Лоренс считает, что его таланты выходят за рамки этого описания, называя его «скорее фотографом изобразительного искусства, художником» 9.0003 ТайваньТайваньИндияСловенияИзреал Джоэл Смит, Tomac Bikes, Nebraska

«Он всегда думал с точки зрения цветов, тонов и настроений, — говорит Лоренс. «И он мог передать настроение, которое он чувствовал, через цвета, которые он документировал. Он был почти как художник, и он овладел всеми этими различными типами кистей».

Демонстрация негативов, чтобы окутать своих героев настроением, которое он чувствовал, было только началом для Уайльда. Затем следовала фотолаборатория, где его склонность к рискованным экспериментам — потенциально катастрофический риск в доцифровую эпоху — должна была удовлетвориться. Здесь были всевозможные альтернативные методы разработки: перекрестная обработка, отбеливание / тонирование селеном и даже сгибание негативов будут использоваться для реализации желаемых эффектов.