Волк лес: Волк - ... леса, 7 (семь) букв

Содержание

Волк, лес и новый человек — Журнальный зал

Сенель Пас

Волк, лес и новый человек

Перевод Дарьи Синицыной

Сенель Пас#

Мы с Исмаэлем вышли из бара и распрощались, бывай, Давид, два часа уже, и я остался один и хотел дальше с кем-то говорить и не хотел быть один. Сначала я собрался в кино, но уже у самой кассы передумал и решил лучше позвонить Вивиан, но уже у самой телефонной будки передумал и сказал себе: так, Давид, вообще-то лучше всего переждать до прихода автобуса в “Коппелии”, Храме Мороженого. И вот тут-то… ах, Диего.

Храмом Мороженого называл это место один пидор, мой друг. Я говорю “пидор” любя — ему бы не понравилось, скажи я по-другому. У него была своя теория. “Гомосексуалисты — это которым мужики до некоторой степени нравятся, но они могут держать себя в руках, — говаривал он, — а еще это люди, которых собственный социальный (в смысле, политический) статус так приостанавливает, что они, в конце концов, ссыхаются, как изюм”.

Я отчетливо слышу его, вот он стоит у балконной двери, в руках непременная чашка чаю. “Но те, кто, как я, при одном намеке на фаллос теряют всякий человеческий облик, проще говоря, борзеют, те — пидоры, Давид, пи-до-ры, и кончен разговор”.

Мы как раз тут и познакомились, в “Коппелии”, в такой день, когда не знаешь, вниз или вверх по улице побредешь, встав из-за стола. Он явился к моему столику, уселся напротив, пробормотав “с вашего позволения”, и тут же завалил все кругом пакетами, сумками, зонтиком, рулонами бумаги и вазочкой с мороженым. Я бросил на него взгляд: и дураку ясно, на какую ногу он хромает; к тому же он взял клубничное мороженое, хотя в тот день завезли и шоколадное. Мы сидели в самом центре кафе, а от “Коппелии” рукой подать до Университета, и в любую минуту нас мог увидеть кто-нибудь из моих знакомых. Потом станут донимать — что это за мамзель скрашивала мое одиночество в мороженице да когда же я приведу ее в общежитие и всем представлю.

Смеха ради, без задней мысли, но я-то знаю: когда я ни в чем не виноват, у меня хуже всего получается отбрехаться и я жутко нервничаю, а значит, шутки шутками, но возникнут подозрения, и к этому приложится, что Давид какой-то таинственный, Давид слова в простоте не молвит, вот вы слышали, чтобы он сказал: “едрить вашу за ногу”?, да у Давида нет девушки с тех пор, как Вивиан его бросила, так это она его бросила? а чего она его бросила?; в общем, все доводы разума указывали, что надо бросать мороженое и рвать когти, все равно — вверх по улице или вниз. Но в то время я уже отучился внимать доводам разума, не то что раньше, когда этими самыми доводами чуть себе жизнь не загубил… Вдруг я почувствовал, будто коровий язык облизывает мне лицо. Блудливый взгляд вновь прибывшего — так я и знал, уж такие они; у меня аж под ложечкой засосало. В маленьких городках женоподобные мужчины беззащитны, всякий норовит над ними посмеяться, и они стараются не высовываться, но в Гаване, я слыхал, совсем другое дело, тут у них свои повадки.

Если он снова на меня заглядится, а я ему так врежу, что он полетит, выблевывая клубнику, на пол, то он тут же раскричится, да так, чтобы все расслышали: “Ох, миленький, за что? Ни на кого я не оборачивался, честное слово, любимый!” Так что пусть облизывает сколько угодно, я на провокации не поддаюсь. Сообразив, что выразительные взгляды не возымели действия, он выложил на стол еще один сверток. Я про себя улыбнулся, понял, что это наживка, ну да я и не подумаю ее заглатывать. Только искоса глянул, это были книги, зарубежные издания, а на самом верху бросилось мне в глаза — потому что наверху — издательство “Сейш Барраль”, серия “Краткая библиотека”, Марио Варгас Льоса, “Война конца света”. Боже ты мой, чтобы прямо вот эта книга! Варгас Льоса, конечно, реакционер и поносит Кубу и социализм везде, где только рот откроет, но я так мечтал прочесть его последний роман, и на тебе пожалуйста: все-то эти пидоры первыми раздобудут.

“С твоего позволения, сейчас все уберу”, — сказал он и сгреб книги в сумку на длиннющих ручках, свисавшую у него прямо с шеи. “Мать моя женщина, — подумал я, — да у него сумок больше, чем у кенгуру”. “Сумок у меня больше, чем у кенгуру, — заметил он с улыбочкой, — слишком взрывоопасные материалы, чтобы выкладывать на публике. Полиция у нас культурная. Но если хочешь, могу показать тебе книжки… Только не здесь”. Я переложил красную членскую книжицу Союза Юных Коммунистов из одного нагрудного кармана в другой: пора бы ему сообразить, что мои читательские интересы никак нас не сближают. Или он хочет, чтобы я вызвал какого-нибудь культурного полицейского? Намека он не понял. Снова воззрился на меня с усмешкой, медленно поддел кончиком ложки кусочек мороженого и поднес к кончику языка: “Восхитительно, не правда ли? Единственное, что научились хорошо делать в этой стране. Того и гляди русским приспичит заиметь рецепт, и придется ведь дать”.

Почему я должен терпеть такое от пидора? Я набил полный рот мороженого. Он умолк на мгновение. “А я тебя знаю. Ты ой как часто по улицам бродишь, с газеткой под мышкой. Все больше по Гальяно”. Я молчу. “Один мой приятель, скрытный такой, тоже тебя знает, видел на региональном совещании чего-то там и сказал, ты из Лас-Вильяс, как Карлос Ловейра[1]”. Тут он привзвизгнул: обнаружил в мороженом почти целую клубничину. “Да у меня сегодня счастливый день: такие чудесные находки”. Я молчу. “Вот все говорят — кто не хочет быть с Востока, тот хочет быть гаванцем… А вот вы, из Лас-Вильяс, и рады быть из Лас-Вильяс. Глупости какие”. Он старался взгромоздить клубничину на ложку, но клубничина не желала взгромождаться. Я доел мороженое и теперь не знал, как уйти, такая уж у меня проблема: не умею ни начать разговор, ни закончить и обязательно все выслушаю, что мне говорят, даже если мне ни капельки не интересно. “Интересуешься Варгасом Льосой, товарищ юный коммунист? — спросил он, подпихнув клубничину пальцем.

— Стал бы его читать? Здесь его никогда не напечатают. Тот, что ты видел, — последний роман — мне недавно прислал Гойтисоло[2] из Испании”. Опять уставился на меня. Я стал считать в уме: доберусь до пятидесяти — встану и только меня и видели. Он дал мне досчитать до тридцати девяти. Поднес ложечку ко рту и, смакуя во всех смыслах клубничку, произнес: “Если пойдешь со мной и позволишь расстегнуть тебе ширинку пуговка за пуговкой, одолжу почитать,

Торвальд”.

Знай Диего, как на меня подействуют его слова, он оставил бы этот выпад при себе. Удар пришелся по больному месту. В голову мне бросилась кровь, вены на шее вздулись, голова закружилась, в глазах потемнело. Четыре года назад моя учительница по литературе в старших классах, профессионально несостоявшаяся сразу на двух поприщах — учительницы по литературе и театрального режиссера, — решила, что вот он, ее шанс, когда наша школа осталась без первого места на межрайонном конкурсе из-за недостатка внеклассных культурных мероприятий.

Она отправилась на прием к директору и убедила его, что, во-первых, нам с Ритой не занимать актерского таланта, а во-вторых, она вполне способна поставить под нас “Кукольный дом”, каковая пьеса, хоть и иностранная — как сказал Марти[3], товарищ директор, весь мир да вольется в нашу Республику, — лишена идеологической отравы и входит в школьную программу, одобренную Министерством в прошлом году. Директор с восторгом согласился (это был и его шанс), а Рита и подавно: пусть страх сцены мешал ей отвечать на классной перекличке, зато она была тайно и беззаветно влюблена в меня. Я же категорически отказался. Мое высокое представление о мужском начале — точнее даже, представление о нем моих одноклассников — исключало всякое актерство. Директор переубедил меня простейшим способом: он велел рассматривать роль как задание, задание, Альварес Давид, данное вам Революцией, благодаря которой вы, сын крестьянской бедноты, получили возможность учиться; борьба с империализмом разворачивается в данный момент не на театральных подмостках, позвольте напомнить, а в тех странах Латинской Америки, где ваши ровесники ежедневно страдают от угнетения, а мы от вас всего-то и хотим такой малости, как сыграть Ибсéна.

Я уступил. И не потому что меня приперли к стенке. Он говорил убедительно. Он был прав. За неделю я выучил свою роль и Ритину заодно: бедняжка так серьезно пестовала свою тайную влюбленность, что всякий раз, приближаясь ко мне, лишалась дара речи. Она была одной из тех бледных, беззащитных, некрасивых девиц, как правило, сирот, которые очень часто влюбляются в меня и с которыми я из жалости — и потому что не люблю, когда кому-то плохо, — начинаю-таки встречаться. В день нашего единственного спектакля — когда Диего впервые увидел меня и заприметил на всю оставшуюся жизнь — Рита нервничала на сцене сильнее, чем обычно: из-за публики, из-за жюри, а в особенности из-за того, что сегодня она в последний раз окажется в моих объятиях, точнее, в объятиях этого малого из XIX века, которого я с успехом изображал в костюме, сшитом учительницей по литературе. И вот, ближе к финалу, она не выдержала и онемела посреди сцены, воззрившись на меня, словно ягненок, которому вот-вот перережут горло.

У учительницы началась одышка, у директора сломался зуб, зрители зажмурились. Лишь я, актер поневоле, не утратил самообладания в этот тяжкий для Родины и Театра миг. “Ты смущена и хранишь молчание, Нора”, — промолвил я, медленно приблизившись к ней в надежде подсказать текст или ткнуть ее в спину. “Я знаю, мы должны поговорить. Мне присесть? Разговор наверняка выйдет долгим”. Но все без толку, Рита застопорилась не на шутку, и спектакль вылился в самокритичный монолог Торвальда, длившийся, пока учительница не отмерла, не спустила на сцену два экрана и под музыку из “Лебединого озера” — единственную, что нашлась на звукорежиссерском пульте, — не начала показывать слайды с рабочими и партизанами, выдержками из постановлений Первого Конгресса по Образованию и Культуре[4] и стихами Хуаны де Ибарбуру, Мирты Агирре[5] и ее собственными, отчего, как она впоследствии отмечала, постановка приобрела размах и актуальность, какими сам по себе ибсеновский текст не обладал.

“Я в жизни не чувствовал себя так неловко, — рассказывал потом Диего. — Не знал, куда деваться из кресла. Половина зала за тебя молилась, кто-то даже хотел устроить короткое замыкание. Да еще в этом красно-зеленом клетчатом пиджаке и черных панталонах ты был похож на какой-то африканский флаг. Нас тронуло твое хладнокровие, то, как наивно ты выставлял себя на посмешище. Поэтому мы не поскупились на аплодисменты”. Это и было хуже всего: как жалостливо мне хлопали. Я стоял в свете софитов, слушал овации и горячо молился, чтобы всех присутствующих накрыла тотальная амнезия и чтобы никогда, никогда в жизни, never, слышишь, Господи? я не встретился ни с одним из них, ни с кем, кто мог бы меня узнать. Взамен я обязался впредь лучше думать, если мне снова дадут общественное задание, а еще не заниматься онанизмом и пойти получать научно-техническую специальность, потому что в них страна как раз нуждалась в те времена.

И я сдержал слово, не считая научно-технической специальности, потому что насчет онанизма Бог должен был понять, что это от отчаяния и по неопытности, но, с другой стороны, ведь и Он не внял моим молитвам: забыл об обещанном и поставил на моем пути в “Коппелии”, да еще в такой день, когда я плохо соображал, субчика, который видел мой позор и возомнил, что может меня шантажировать.

“Шучу, шучу, спокойно! — Диего испугался, увидев, что меня вот-вот хватит удар. — Прости, это я не всерьез, конечно, — так, растопить лед. На, выпей водички. Хочешь, провожу тебя до Каликсто Гарсии[6], до приемного покоя?” — “Нет! — отрезал я и поднялся, приняв окончательное решение. — Идем к тебе, посмотрим книги, поговорим, о чем надо поговорить, и все”. Вот отчего я так разнервничался. Он уставился на меня, открыв рот. “Собирайся!” Но собрать все расшвырянное по столу оказалось делом не быстрым, так что он успел прийти в себя. “Давай-ка сначала проясним кое-какие вопросы, чтобы ты потом не говорил, будто я тебе задурил голову. Ты до того наивен, что представляешь опасность. Я, во-первых, голубой. Во-вторых, верующий. В-третьих, у меня бывали проблемы с системой: они считают, мне не место в стране. Ну да пусть умоются: я тут родился. Я, прежде всего, патриот и лесамианец[7], и отсюда меня не выкурят, даже если ракету в жопу засунут. В-четвер—тых, я сидел в ВЧСП[8], когда они еще были. И в-пятых, соседи за мной следят: секут всех, кто приходит. Все еще хочешь в гости?” — “Да”, — отвечал сын крестьянской бедноты хриплым голосом, который сам едва узнал.

(Далее см. бумажную версию.)

[1] Карлос Ловейра (1882-1928) — кубинский писатель-натуралист. (Здесь и далее — прим. перев.)

[2] Хуан Гойтисоло (р. 1931) — испанский писатель.

[3] Хосе Марти (1853-1895) — кубинский писатель, философ, публицист, духовный лидер нации, борец за независимость Кубы от Испании.

[4] Первый Конгресс по Образованию и Культуре состоялся в апреле 1971 г. и фактически определил культурную политику государства на предстоящее десятилетие. На Конгрессе, в частности, обсуждалась тема гомосексуальности: постановление специальной комиссии гласило, что гомосексуалистов не рекомендуется принимать на работу в учреждения, связанные с воспитанием молодежи, а их творчество не должно представлять Кубу за рубежом.

[5] Хуана де Ибарбуру (1895-1979) — уругвайская поэтесса, представительница испаноамериканского модернизма. Мирта Агирре (1912-1980) — кубинская поэтесса и литературовед, видный деятель Кубинской коммунистической партии.

[6] Имеется в виду Университетская больница имени генерала Каликсто Гарсии, находящаяся неподалеку от “Коппелии”.

[7] Лесамианец — человек, сообразующий свою жизнь с эстетической системой Хосе Лесамы Лимы (1910-1976) — кубинского писателя, поэта, эссеиста, теоретика необарокко, автора одного из важнейших романов кубинской литературы — “Рай” (1966). В социалистическую эпоху Лесама Лима, обвиненный, как многие интеллектуалы, Че Геварой в “первородном грехе” изначальной “не-революционности”, оставался на острове, но жил во “внутренней эмиграции” и практически не печатался.

[8] ВЧСП (Военные части содействия производству) — существовавшие в 1965-1968 гг. лагеря, куда на принудительные работы кубинские власти отправляли гомосексуалистов, активных приверженцев религии и инакомыслящих.

Скопировать ссылку

Скопировано

Следующий материал

Волки в ночи

Перевод Светланы Силаковой

Волк напал на троих детей в Дагестане и одного утащил в лес, где нашли мертвым – Юг и Северный Кавказ |

Новости 28 июля 2022 г. 18:49 обновлено 29 июля 2022 г. 08:06

(расширенная версия)

Махачкала. 28 июля. ИНТЕРФАКС-ЮГ – Волк напал на детей близ села Кидеро Цунтинского района Дагестана, один ребенок погиб, сообщили “Интерфаксу” в пресс-службе МВД республики.

“Трое детей (двое – семи лет, один – девяти) купались в речке, когда из леса к ним вышел волк. Он напал на них, одного утащил в лес. Жители села сбежались его искать, но позже его нашли мертвым. Волк его загрыз”, – говорится в сообщении.

В ведомстве добавили, что трагедия произошла в четверг примерно в 15:00.

“Речка, где купались дети, протекает в местности Рекух. На поиски бросились полицейские и все местные жители. Лишь на другом конце леса была найдена часть тела малыша”, – добавили в МВД.

Один из двух оставшихся детей, которого укусил волк, госпитализирован.

В настоящее время полиция и местные власти решают, какие меры принять для недопущения подобных трагедий в дальнейшем.

Главные события
Сход снежных лавин возможен в горах Кубани и Адыгеи
Сход снежных лавин возможен в горах Кубани и Адыгеи
Точка зрения
Падение бомбардировщика
Interfax-Russia. ru – Бомбардировщик Су-34 упал на жилой дом в Ейске. Погибли 15 человек, в том числе трое детей.
Падение бомбардировщика
Восстановительные работы
Interfax-Russia.ru — Около полутора месяцев могут занять работы по восстановлению Крымского моста после подрыва. Движение грузовиков могут запустить к концу недели.
Теракт на мосту
Interfax-Russia.ru — Подрыв Крымского моста расследуют по статье “терроризм”. Президент РФ Владимир Путин обвинил в теракте спецслужбы Украины.
ЧП на складе
Interfax-Russia.ru — Детонация боеприпасов произошла в воинской части в Крыму, пострадали два человека. Военный склад пострадал в результате диверсии.
Опасные маневры
Interfax-Russia.ru — Маневры военного корабля Украины рядом с Керченским проливом привели к скоплению десятков судов в этом районе. В Москве оценили действия украинских моряков как провокацию.

Хочешь выращивать леса? Берегите волков.

Экология

к Кевин Уэбб |15 декабря 2020 г.

Лесовосстановление — важный инструмент для решения проблемы изменения климата, а такие хищники, как волки, могут помочь лесам восстановиться быстрее и здоровее. Фото: Ханс Вет на Unsplash

В связи с предстоящей инаугурацией президента Байдена и вице-президента Харриса теперь можно представить себе значимые действия по борьбе с изменением климата, которые в еще один необычно жаркий год не могут произойти достаточно быстро.

План Байдена/Харриса на сумму 1,7 триллиона долларов надежен. Он присоединяется к Парижскому соглашению по климату, обязывает США стать углеродно-нейтральными к 2050 году и включает в себя очевидные меры по сокращению выбросов: больше солнечной и возобновляемой энергии, больше обучения для «зеленых» рабочих мест, лучшие энергетические стандарты для зданий и транспортных средств. Он связывает вред от изменения климата с темами справедливости, поскольку во всем мире многие люди, которые уже больше всего пострадали от его последствий, меньше всего ответственны за выбросы. Он также поддерживает ядерную энергию и правильно определяет жилье (плотное, доступное и близкое к транзиту) как климатический приоритет.

Удивительно, но план не останавливается на замедлении выбросов — он описывает способы удаления или сокращения СО2 из атмосферы. Это важно, потому что почти всю человеческую историю содержание CO2 в атмосфере составляло примерно от 190 до 270 частей на миллион (PPM). На более низких уровнях в этом диапазоне у нас были ледниковые периоды; на более высоких уровнях у нас были идеальные условия для развития сельского хозяйства.

В этом году уровень CO2 в атмосфере превысил 415 частей на миллион, в первую очередь благодаря ископаемому топливу, которое мы (в основном жители Запада) сжигали со времен промышленной революции. В последний раз Земля видела такое количество CO2 в атмосфере более трех миллионов лет назад, когда океаны были на 60+ футов выше, а в Антарктиде росли деревья. Если все более частые и сильные пожары, засухи и ураганы являются каким-либо признаком того, что грядет, нам нужно не только прекратить выбросы CO2, нам нужно запустить одометр CO2 в обратном направлении.

Следовательно, просадка. Хотя мне нравятся многие идеи плана Байдена/Харриса (особенно агентство, подобное DARPA, для спонсорства новых безуглеродных технологий и технологий сокращения выбросов), мой личный фаворит — наиболее интуитивный: защитить 30% земель и вод Америки для сохранения биоразнообразия.

Защита и восстановление природных территорий, хотя сами по себе недостаточны для возвращения к историческим уровням выбросов CO2, могут помочь в достижении климатических целей несколькими способами. Во-первых, в природных зонах, таких как леса, есть растения, которые потребляют CO2 и сохраняют его в виде древесины, листьев и корней. Часть из них попадает в почву, где может дольше оставаться вне атмосферы. Во-вторых, растения имеют тенденцию отражать больше солнечного света обратно в атмосферу, что имеет чистый охлаждающий эффект. В-третьих, нетронутые охраняемые районы могут предотвратить промышленное использование и строительство дорог, которые, как правило, ускоряют обезлесение.

Несмотря на то, что мы должны защищать существующие районы с биоразнообразием, чтобы предотвратить дальнейший ущерб, мы можем добиться больших успехов в борьбе с изменением климата путем лесовосстановления . Это можно сделать вручную, например, путем посадки семян или молодых деревьев, или естественным путем, когда мы позволяем экосистемам отрастать самостоятельно. При прочих равных, естественно восстановленные экосистемы, как правило, со временем превосходят свои ручные аналоги.

Тем не менее, мы все еще можем извлечь выгоду из ручной посадки из-за двух основных проблем естественного отрастания. Во-первых, многие ландшафты изменились настолько, что в почве остается мало жизнеспособных местных семян, а те, которые могут появиться, должны будут конкурировать с быстрорастущими сорняками. По прошествии тысячелетий леса и другие экосистемы, вероятно, сами по себе отвоевывают гораздо больше земли, но у нас нет на это времени.

Вторая проблема заключается в том, что во многих местах в США люди уничтожили крупных хищников, таких как горные львы и волки. Без этих хищников крупные травоядные, такие как белохвостый олень, стали чрезмерно многочисленными из-за так называемого «трофического каскада». Обычно Организм А съедает Организм Б, который, в свою очередь, ест Организм С. Уберите Организм А, и внезапно появится гораздо больше Организма Б, который затем поглотит еще Организм С.

Это приводит к оленям, которые часто питаются молодыми, богатыми питательными веществами деревьями. 10-летнее исследование выявило разную плотность оленей в огороженных лесных вольерах. Когда оленей было больше, на вырубленных участках росло меньше деревьев, а те, которые росли, были либо меньше, либо редко принадлежали к таким видам, как черная вишня, которых олени избегали. Примечательно, что «негативное воздействие на растительность стало значительным при уровнях воздействия на оленей, значительно ниже тех, которые наблюдались во многих восточных лесах».

Сила трофических каскадов наиболее ярко проявилась в Йеллоустоуне, где реинтродуцированные волки буквально изменили ландшафт парка. Более недавнее исследование из Стэнфорда установило камеры-ловушки по всему заповеднику Джаспер-Ридж и в течение многих лет задокументировало возвращение горного льва. Олени и койоты быстро изменили свое поведение, разделившись на более мелкие группы, оставаясь в движении и меняя часы бодрствования.

Даже под водой хищники регулируют экосистемы. У берегов Калифорнии морские выдры любят перекусывать пурпурными морскими ежами, которые, в свою очередь, питаются водорослями. Без выдр — поскольку большая часть Тихоокеанского побережья была отловлена меховыми ловушками — эти ежи беспрепятственно размножаются, пока не останется мало водорослей. Пройдя определенный переломный момент, они создают «пустоши ежей», где водоросли больше не могут естественным образом отрастать. Это позор, потому что ламинария показывает необычные перспективы в постоянном улавливании углерода.

По мере того, как мы изучаем политику восстановления лесов на суше и на море, экология становится ясной: наши зеленые зоны будут расти быстрее и здоровее с присутствием хищников.

Однако политическая реальность не так проста. Взгляните на недавнее Предложение 114 Колорадо, где общественность проголосовала за повторное введение некоторых волков в штат не позднее 2023 года. Хотя его принятие было историческим, оно вызвало серьезное сопротивление со стороны владельцев ранчо и жителей сельских районов, которые беспокоились, что волки могут охотиться на домашний скот, или хуже, люди.

Какими бы необоснованными ни были эти опасения — койоты, которых часто отпугивают волки, представляют большую угрозу для фермерского скота, а нападения на людей настолько редки, что их можно отдельно перечислить в Википедии, — они существуют. Мне трудно представить, чтобы кто-то принял законопроект о повторном введении волков и горных львов на всей континентальной части Соединенных Штатов в ближайшее время, даже если это поможет ускорить восстановление лесов.

Вместо этого администрация Байдена должна защищать хищников тремя способами. Во-первых, инфраструктурный план президента Байдена должен включать мандаты или исследовательские гранты для «переходов дикой природы». Привлекательные и политически популярные, эти переходы проходят над или под основными автомагистралями и дорогами, чтобы дикие животные могли безопасно рассеяться в свое время. В то время как многие сельские регионы выступают против реинтродукции, существует более широкая поддержка разрешению животным вернуться за счет расширения естественного ареала. Как было показано в прошлом месяце в штате Юта, пересечение дикой природы могло бы помочь.

Во-вторых, Национальному научному фонду следует выделять больше грантов на экологические исследования для количественного изучения воздействия других видов на рост и здоровье лесов. Я неравнодушен к плотоядным, но есть увлекательные исследования о том, как леса с большим количеством местных редуцентов (грибы, тритоны) растут более здоровыми, чем леса с более инвазивными видами (дождевые черви). Какая часть надбавки за выбросы углерода должна идти на леса с более здоровой динамикой экосистем?

В-третьих, администрации Байдена следует пересмотреть и, возможно, отменить недавнее исключение волков из Федерального закона об исчезающих видах, о котором было бесцеремонно объявлено за неделю до выборов. Поскольку в континентальной части США насчитывается менее 6000 волков, которые в совокупности населяют около 10% их прежнего ареала, эти животные нуждаются в защите, поскольку они продолжают восстанавливаться.

На более локальном уровне одобрение законопроекта № 114 штата Колорадо показывает, что американцы осознают, насколько жизненно важными могут быть хищники для экологических целей. Государства могут ужесточить свою собственную защиту видов, вызывающих озабоченность, а некоторые могут даже рассмотреть возможность их собственного перемещения или реинтродукции. Дополнительные меры по предотвращению нежелательных конфликтов между человеком и дикой природой должны включать компенсацию фермерам, потерявшим скот, стимулы для защиты дикой природы (например, содержание сторожевых собак или, что еще лучше, лам-хранителей) или даже финансирование ошейников для хищников, чтобы предотвратить нежелательные визиты.

Отступая назад, мы, люди, не первый вид, радикально изменивший атмосферу, но мы — первые, кто понял, что мы это делаем. Это означает, что пока мы существуем, наш вид будет нести полную ответственность за управление климатом планеты. Какая одинокая задача.

Что мне нравится в лесовозобновлении, так это то, что оно напоминает нам о том, что мы не единственные биологические виды, вкладываемые в сохранение обитаемости этой планеты. Восстановление лесов — это цель, которую мы разделяем с растениями, хищниками и всем, что между ними, и мы можем воспользоваться их помощью. Понимая, уважая и даже работая с ними, мы не должны решать все сами.

Кевин Уэбб — недавний выпускник программы устойчивого развития Колумбийского университета.

улавливание углерода хранение и использование улавливания углерода хранение углерода изменение климатаMS в науке об устойчивом развитиилесовосстановлениеТочки зрения

Волк лес: Волк – … леса, 7 (семь) букв