Алексей Вронский и Лев Толстой» читать бесплатно онлайн книгу 📙 автора Константина Николаевича Леонтьева в электронной библиотеке MyBook
«Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой» читать бесплатно онлайн книгу 📙 автора Константина Николаевича Леонтьева в электронной библиотеке MyBookЧто выбрать
Библиотека
Подписка
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
📖Книги
🎧Аудиокниги
👌Бесплатные книги
🔥Новинки
❤️Топ книг
🎙Топ аудиокниг
🎙Загрузи свой подкаст
- Главная
- Литература 19 века
- ⭐️Константин Леонтьев
Отсканируйте код для установки мобильного приложения MyBook
Бесплатно
(5 оценок)
Константин Леонтьев
18 печатных страниц
2011 год
12+
Введите вашу электронную почту и читайте эту и еще 455 000 книг
Оцените книгу
О книге
«…Больше всех от гоголевского одностороннего принижения жизни освободился, я говорю все-таки, он же – Лев Толстой – и дорос сперва до военных героев 12-го года, а потом и просто-напросто до современного нам флигель-адъютанта – Алексея Кирилловича Вронского.
О Вронском-то я и хочу поговорить подробнее и, между прочим, о том, почему нам Вронский гораздо нужнее и дороже самого Льва Толстого.
Без этих Толстых (то есть без великих писателей) можно и великому народу долго жить, а без Вронских мы не проживем и полувека. Без них и писателей национальных не станет; ибо не будет и самобытной нации…»
читайте онлайн полную версию книги «Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой» автора Константин Леонтьев на сайте электронной библиотеки MyBook.
ru. Скачивайте приложения для iOS или Android и читайте «Два графа: Алексей Вронский и Лев Толстой» где угодно даже без интернета.
Читать отрывок
Подробная информация | |
|---|---|
| Дата написания: 1 января 1888 | Объем: 32450 |
| Год издания: 2011 | |
Литература 19 века
Критика
Правообладатель
Public Domain
12 157 книг
Поделиться
Автор книги
Константин Леонтьев
90 книг
Другие книги автора
Записки отшельника
Константин Леонтьев
Дитя души. Мемуары
Константин Леонтьев
О либерализме вообще
Константин Леонтьев
Избранные письма. 1854–1891
Константин Леонтьев
Византизм и славянство
Константин Леонтьев
Другие аудиокниги автора
Византизм и славянство
Константин Леонтьев
Лето на хуторе
Константин Леонтьев
Сдача Керчи в 55-м году
Константин Леонтьев
Владимир Соловьев против Данилевского
Константин Леонтьев
Книги, похожие на «Два графа: Алексей Вронский и Лев .
..»По жанру, теме или стилю автора
Достоевский о русском дворянстве
Константин Леонтьев
Г. Р. Державин. Его жизнь, литературная деятельность и служба
Семен Брилиант
Пушкин и Царское Село
Иннокентий Анненский
О либерализме вообще
Константин Леонтьев
Ранние годы моей жизни
Афанасий Фет
Н. В. Гоголь в Риме летом 1841 года
Павел Анненков
Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность
Ростислав Сементковский
Иван Гончаров. Его жизнь и литературная деятельность
Евгений Соловьев
Дмитрий Писарев. Его жизнь и литературная деятельность
Евгений Соловьев
Моцарт (сборник)
Валерий Брюсов
О проекте
Что такое MyBook
Правовая информация
Правообладателям
Документация
Помощь
О подписке
Купить подписку
Бесплатные книги
Подарить подписку
Как оплатить
Ввести подарочный код
Библиотека для компаний
Настройки
Другие проекты
Издать свою книгу
MyBook: Истории
Алексей Зверев – Лев Толстой читать онлайн
12 3 4 5 6 7 .
..284
Зверев А., Туниманов В. Лев Толстой
Вступительная статья ТАЙНА НА КРАЮ «ЗАКАЗА»
Это уже инстинкт — наступает сентябрь, и русские писатели, как птицы на юг, тянутся в Ясную Поляну. Повод-то внешний — «Писательские встречи» по случаю дня рождения Льва Николаевича, начавшиеся десять лет назад в самую отчаянную пору общего разбегания. А на самом деле — острая тоска по цельности, по живой, земной, крепкой, полной, как будто ускользающей, истекающей из нас сегодня жизни. Словно мы теряем ее плоть, и она остается где-нибудь в Михайловском, Спасском и вот в Ясной, и надо успеть застать ее.
Не знаю, как другие, а я ее больше чувствую даже не в наших здешних горячих спорах (они, наверное, таковы были бы и в другом месте), а когда смотрю скачки. Помню, как младшая дочь Владимира Ильича Толстого — нынешнего директора музея и праправнука Льва Николаевича — Катя (тогда еще совсем девочка) с пылающим лицом летела верхом на пони, упала на повороте, но успела догнать лошадь, снова вскочить в седло и прийти-таки к финишу первой.
А потом, как Вронский на Фру-Фру, вышел на старт уже сам Владимир Ильич и тоже никому не уступил на финише. А еще помню, как я и его маленькие сыновья Андрей и Ванечка стояли на головах (ведь надо научить их этому высокому искусству), и их нетерпение (особенно Ванечкино, который не умел переносить поражения и пускался в слезы) вызывает в памяти общее мнение полуторастолетней давности о некоторой «дикости» (а надо бы сказать — подлинности) Толстых. Как же далека и таинственно жива и сильна эта кровь, как крепка родовая закваска, как громко стучит в бурном течении жизни сердце этого рода — Лев Николаевич. И это так прямо и принимаешь, как вполне физическое сердце, как неустанно трепещущее горячее тело. Не память и предание, тем более не художественный образ, а именно всю полноту жизни. Словно это мы сон и пустое искусство, а настоящая реальность — он. Словно он вобрал в себя всю плоть русской жизни со всеми ее детьми, женщинами, стариками, с ее молодой радостью, ее цветением и плодоношением, с ее угасанием и, наконец, самим таинством, чудом и ужасом смерти, а нам оставил только оболочку — внешние потрясения — революции, войны, тирании и демократии.
Одни слова и понятия, которые мучают и так или иначе складывают нас, но как будто не совсем совпадают с реальностью, не заполняют ее. И мы все время ощущаем, что есть зазор между тем, что есть собственно жизнь, и тем, что мы ею называем. А в нем всё сходилось с непостижимой плотностью, и жизнь была его женою, его силой, его страданием, его религией, им самим. И этот опыт так огромен и духовно важен всем нам (не одному русскому, а всякому человеку в мире), что, не всмотревшись в него, мы не можем понять чего-то самого существенного, без чего человек не весь человек, а жизнь — не вся жизнь.
Это и заставляет нас каждую осень слетаться к его дому, как будто это и наш родовой дом, и вчитываться в каждую книгу о нем с ревностью и жаждой, словно это наша домашняя жизнь, наша полнота существования и наше спасение. И дивишься отваге тех, кто берется писать эту жизнь. И вполне понимаешь их, потому что и ими движет тоже желание понять загадку великого целого и через него найти место и самому себе, и своим вопросам к миру.
Хотя, кажется, чего еще-то писать. Хватило бы сил прочитать прежнее. Книги его, его дневники с их пугающей откровенностью, которая заставляет сжиматься, потому что обнаруживает и твою собственную тьму и греховность. Дневники Софьи Андреевны с их любовью, ужасом, стыдом, горем, желанием оправдания и прямотой исповеди. Хватило бы сил прочитать дневники и воспоминания сыновей и дочерей, которые учились у отца не скрывать и самых болезненных чувств и переживаний. Да ведь и его литературные секретари В. Булгаков и Н. Гусев оставили мемуары. И врач Душан Маковицкий. И все великие современники, кто знал его и говорил с ним — Бунин и Чехов, Горький и Андреев, Крамской и Репин. И грамотные крестьяне, как М. Новиков и С. Семенов. А ведь еще П. Сергеенко, А. Кони, А. Гольденвейзер (нет, надо остановиться, иначе перечислишь пол-России). И в «ЖЗЛ» уже была о Толстом большая книга В. Б. Шкловского.
Что же тогда побудило Зверева и Туниманова снова писать эту жизнь? А время и побудило. Современность и побудила.
Чечня и голод, «катюши масловы» и «живые трупы» без меры, терпкие вопросы к себе после обманывающего дня и тонкий холод «арзамасского ужаса», прикрытый телевизионными «полями чудес» и встречами правителей в галстуках и без.
Толстого нельзя писать «по заказу». За него можно только ухватиться, чтобы проверить этим «компасом» меру уклонения нашего русского пути в нынешней исторической тьме, колебания полюсов и силу магнитных бурь. И написать только таким же открытым сердцем, потому что речь идет и о твоей жизни. Да и в первую очередь о твоей, потому что его жизнь измеряется уже иными весами, хотя еще и зависит от нашей молитвы и понимания. В таких случаях лучше идти прямо. И авторы не искали новых форм жанровой игры и эксперимента. На Толстом это не держится. Они просто прожили эту неподъемную жизнь от рождения до кончины, заглянув в родовой исток этой «дикой» природы и в инверсионный след этой жизни в нынешней культуре и мысли.
Авторы проведут с Львом Николаевичем детство и юность, повоюют в Чечне и Севастополе, перечитают все его книги, позабыв их «классичность», чтобы понять дружное неприятие, встречавшее даже «Войну и мир» и «Анну Каренину».
Они поработают с ним на переписи и голоде, поживут школой и духоборами, пройдут все пути толстовских вопрошаний к Богу и миру с его утверждением, что у него «жизнь делает религию, а не религия жизнь». Постучатся они в ворота Троице-Сергиевой и Киево-Печерской Лавры, сходят к почаевцам и оптинцам, выспросят об Истине известных богословов и простых батюшек, чтобы в конце концов увидеть правоту и неправду Определения Священного Синода о Толстом, принятого сто пять лет назад и сегодня остающегося камнем преткновения для большинства христиан, выросших в выветренном и гуманизированном понимании христианства. Они разделят с ним горький последний путь вплоть до одинокой могилы без креста на краю Заказа, где зарыта была в детских мечтах «зеленая палочка» всеобщего счастья.
Но ведь это есть во всех биографиях. Что же тут нового?
А новое именно в самой личностности чтения, в спокойной страстности (если возможно такое сочетание), с которой авторы «освобождают» в Толстом человека из-под завала «внешней» жизни, из-под бремени толкований, чтобы увидеть за чужими и его собственными жестокими вопросами к себе, за непрерывной его пыткой наше земное, общее, что могло бы укрепить нас в верном самопонимании.
Это одинаково касается изнуряющих толстовских вопросов и к человеку, и к Церкви. Они терпеливо ищут грань, за которой самоосуждение выговаривает себе опасное право судить других. И тут их анализ терпелив и бережен и не теряет здоровья. И они, кажется, понимают иронию К. Н. Леонтьева, который, живя в Оптиной пустыни, говорит после встречи с Толстым, что тот «безнадежен» и что он, Константин Николаевич, охотно написал бы на него «донос» в Петербург, чтобы его сослали в Сибирь и он бы не мучил людей и не искушал их своей пытливостью. А Лев Николаевич просит сделать это поскорее, потому что ищет страдания за правду.
Читать дальше
12 3 4 5 6 7 …284
Кинопоказ : NPR
Слева направо: Алексей Волошинов, 20 лет, Настасья Дубовицкая, 23 года, Леонид Кабанов, 30 лет, и Лев Калашников, 35 лет, все россияне, которые живут в Тбилиси, Грузия, после того, как покинули свою страну в последние недели. Клэр Харбедж/NPR скрыть заголовок
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
Слева направо: Алексей Волошинов, 20 лет, Настасья Дубовицкая, 23 года, Леонид Кабанов, 30 лет, и Лев Калашников, 35 лет, все россияне, которые живут в Тбилиси, Грузия, после того, как покинули свою страну в последние недели.
ТБИЛИСИ, Грузия. Ранее в этом месяце 20-летний Алексей Волошинов собрал вещи и принял решение покинуть родную Россию, возможно, навсегда.
Волошинов вылетел первым в Армению, где планировал пробыть неделю-две. Но буквально через несколько дней ему позвонил отец — в Москве его искала милиция. Волошинов — политический журналист, работал в оппозиционных изданиях. Новый закон, введенный президентом России Владимиром Путиным после российского вторжения в Украину, означает, что Волошинову может грозить до 15 лет тюрьмы даже за то, что он назвал войну войной.
Повесив трубку с отцом, он снова собрал чемоданы.
“В тот день я решил покинуть Армению и переехать в Грузию, потому что отсюда нет экстрадиции”, – вспоминает он.
20-летний Алексей Волошинов боялся оставаться в России в качестве молодого политического журналиста. Он переехал в Грузию, потому что экстрадиции нет.
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
20-летний Алексей Волошинов боялся оставаться в России как молодой политический журналист. Он переехал в Грузию, потому что экстрадиции нет.
Клэр Харбедж/NPR
Волошинов — один из десятков тысяч россиян, бежавших из своей страны с тех пор, как месяц назад началась война на Украине. Многие приехали в Грузию, маленькую страну, которая имеет большую сухопутную границу с Россией и где владельцы российских паспортов могут находиться до года без визы. Но между двумя странами существует напряженность — прежде всего кровавое и насильственное вторжение России в Грузию в 2008 году — и внезапный приток русских заставил некоторых местных жителей задуматься, не побудит ли это Путина обратить свой взор сюда, если он добьется успеха на Украине.
Этот исход очень отличается от того, что происходит в Украине, куда уехали миллионы. Русские бегут не от войны, а от собственного правительства. И они говорят, что не могут вернуться — это небезопасно, они не могут работать, или они злятся на то, что делает их страна.
Для Волошинова он чувствовал, что у него не было выбора. Он одновременно боялся ареста — или того хуже — и также боялся быть призванным на войну, с которой, по его словам, он в корне не согласен.
“Я был бы ужасным солдатом”, – говорит он с кривой ухмылкой. «Это была бы всего одна пуля в голову».
Он говорит, что после того, как уехал из России, впервые за несколько недель он мог нормально спать и есть, он так беспокоился о том, что с ним там может случиться. Но он говорит, что надеется когда-нибудь вернуться.
“При первой возможности после падения путинского режима я вернусь – типа, на следующий день.”
Статуя Матери Грузии возвышается над Тбилиси, приветствуя посетителей кувшином вина в одной руке и мечом в другой.
Клэр Харбедж/NPR скрыть заголовок
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
Статуя Матери Грузии возвышается над Тбилиси, встречая посетителей кувшином вина в одной руке и мечом в другой.
Клэр Харбедж/NPR
Настасья Дубовицкая, 23 года, бармен
Настасью Дубовицкую уже однажды арестовывали в России, когда в прошлом году она провела семь дней в тюрьме после участия в акции протеста.
«Я тоже хотела ходить на митинги после начала войны, но знала, что это будет опаснее», — говорит она, полагая, что если ее снова арестуют, ей грозит гораздо более суровый приговор.
23-летнюю Настасью Дубовицкую задержали в России в прошлом году после участия в митинге. Сейчас в Тбилиси она работает барменом и копит деньги, чтобы пожертвовать украинской армии. Клэр Харбедж/NPR
скрыть заголовокпереключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
23-летнюю Настасью Дубовицкую задержали в России в прошлом году после участия в митинге. Сейчас в Тбилиси она работает барменом и копит деньги, чтобы пожертвовать украинской армии.
Клэр Харбедж/NPR
Итак, она оставила Россию — и всю свою семью и друзей — позади, и всего неделю назад сбежала в Тбилиси.
Она уже нашла работу бармена в русском эмигрантском баре, спрятанном в крошечных извилистых улочках старого города. Она говорит, что откладывала часть своего заработка, чтобы пожертвовать украинской армии.
“Я просто решила поехать сюда, потому что знала, что смогу помочь Украине и украинцам здесь лучше, чем из России”, – говорит она.
Но уйти было нелегко. В последний день своего пребывания в Москве она поехала к отцу и долго с ним разговаривала.
«Впервые в жизни я увидела, как он плачет, потому что он так волновался», — вспоминает она. «Он сказал, что в России нет будущего, так что просто беги. Найди там что-нибудь новое».
Тбилисский бар «Плохо», что в переводе с русского означает «плохой», служит местом, где русскоязычные могут собраться для общения. Клэр Харбедж/NPR скрыть заголовок
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
Тбилисский бар “Плохо”, что в переводе с русского означает “плохой”, служит местом, где русскоязычные могут собраться для общения.
Клэр Харбедж/NPR
Лев Калашников, 35 лет, технический предпринимательЛев Калашников приехал в Тбилиси 3 марта, но он уже активно участвует в растущем здешнем русском сообществе. За последние несколько недель он создал около десятка каналов в приложении для обмена сообщениями Telegram — в основном, чат-группы — для россиян, которые приехали или планируют приехать в Грузию.
35-летний Лев Калашников — технический предприниматель, создавший группы в Telegram, чтобы помочь другим россиянам обосноваться в Тбилиси. Клэр Харбедж/NPR
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
Лев Калашников, 35 лет, технический предприниматель, который создал группы в Telegram, чтобы помочь другим россиянам обосноваться в Тбилиси.
Клэр Харбедж/NPR
Он рассказывает историю своего второго дня здесь. Он стоял в огромной очереди, пытаясь купить сим-карту, и заметил, что перед ним и позади него в очереди стоят десятки россиян, все пытаются сделать одно и то же, все задают одни и те же вопросы. Поэтому он создал QR-код для нового чата и начал делиться им с окружающими.
«Когда я ушел, в чате было около 30 человек. А позже в тот же день их было 200. На следующий день уже 700», — вспоминает он.
Сейчас в этом чате более 5000 участников.
Калашников постоянно отвечает на вопросы и сообщения, обычно спит всего несколько часов каждую ночь. Он говорит, что иногда на него ложатся эмоциональные потери — так много беспокойства по поводу ухода из дома и беспокойства о людях на войне.
«Каждое сообщение, которое я получаю, — это трагедия», — говорит он.
Проукраинская рубашка висит на витрине сувенирного магазина в центре Тбилиси, Грузия. Клэр Харбедж/NPR скрыть заголовок
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
Проукраинская рубашка висит на витрине сувенирного магазина в центре Тбилиси, Грузия.
Клэр Харбедж/NPR
Леонид Кабанов, 30 лет, специалист по информационным технологиямЛеонид Кабанов уехал из России со своей девушкой на следующий день после начала вторжения. Было ясно, что он больше не сможет выполнять свою работу из-за нестабильности, вызванной санкциями и непредсказуемым доступом в интернет.
«Значит, наша компания просто решила нас переселить куда-то из России», — говорит он. «Нам сказали покупайте билет, куда хотите — мы вам купим — но бегите, только бегите.
“Итак, мы бежим.”
Леонид Кабанов, 30 лет, был перемещен своей ИТ-компанией, поскольку работать в России становилось все труднее из-за более медленного интернет-соединения и последствий санкций. Клэр Харбедж/NPR скрыть заголовок
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
30-летний Леонид Кабанов был перемещен своей ИТ-компанией, так как работа в России становилась все более сложной из-за медленного интернет-соединения и последствий санкций.
Клэр Харбедж/NPR
Его история не редкость. Среди уехавших россиян много специалистов в области информационных технологий и технологий.
Кабанов надеется когда-нибудь вернуться в Россию — он оставил всю свою семью, свою кошку и собаку и дом, который он строил своими руками в течение многих лет. Но он говорит, что России предстоит много работы, прежде чем он будет готов вернуться.
“Даже если представить, что Путин исчезнет, у нас в России еще долго будут проблемы”, – говорит он. «Нас будет ненавидеть украинский народ. Нас ненавидит весь мир. И это действительно проблема».
Граффити на углу улицы в центре Тбилиси, Грузия, изображает перечеркнутую Россию и флаг Украины рядом с ней. Клэр Харбедж/NPR скрыть заголовок
переключить заголовок
Клэр Харбедж/NPR
Граффити на углу улицы в центре Тбилиси, Грузия, изображает перечеркнутую Россию и флаг Украины рядом с ней.
Клэр Харбедж/NPR
Мариам Адуашвили участвовала в подготовке отчета
Левада-Центр обсудил актуальные общественные мнения россиян на МКДС
События 1 февраля 2022 г.
Алексей Левинсон, социолог, старший научный сотрудник Левада-Центра (слева), и Лев Гудков, научный руководитель Левада-Центра
Алексей Левинсон, социолог, старший научный сотрудник Левада-Центра (слева), и Лев Гудков, научный руководитель Левада-Центра
1 февраля социологи Левада-Центра представили два исследования «Властная составляющая в политическом сознании россиян» и «Эстония и эстонское общество глазами россиян 2018-2021» (в опросе приняли участие 1600 граждан России) на МКДС.
После презентации в Эстонском институте внешней политики (EFPI) при ICDS состоялся круглый стол об общественном мнении России в нынешний период внутреннего недовольства и международной нестабильности.
Некоторые ключевые моменты из беседы с Львом Гудковым , научным руководителем Левада-Центра и Алексеем Левинсоном , социологом и старшим научным сотрудником Левада-Центра:
- 49% граждан России предпочитают советскую политическую системы, но как ни парадоксально они не хотели бы жить при советской власти. 18% одобряют существующую политическую систему, а 16% одобряют западный тип демократического правления. Большинство граждан предпочитают экономическую систему, основанную на государственном планировании и распределении, тогда как рыночная экономика имеет меньшую поддержку.
- На фоне обострения напряженности между Россией и Украиной в марте 2021 года граждан больше всего беспокоили болезни членов семьи, вероятность мировой войны и возвращение репрессий .
- Несмотря на то, что рейтинг популярности Путина неуклонно снижался в течение 2017-2021 годов, он остается самым популярным политиком.
- Большинство граждан считают Беларусь и Казахстан самыми близкими друзьями и союзниками. Однако общественное отношение могло измениться после крупных протестов, которые произошли в обеих странах недавно.
- Большинство граждан России никогда не посещали Эстонию. До 1991 года количество посещений было выше. В то же время позитивное отношение и интерес к Эстонии в последние годы возросли.
- Отношения между Эстонией и Россией в целом оцениваются как нормальные , а около 19% считают, что есть напряженность. Знания людей об Эстонии в основном основаны на информации из российских телеканалов, за которыми следуют школы, интернет и социальные сети. Общие знания об Эстонии выше у жителей соседних с Эстонией регионов России.
- В России мало осведомлены о том, что Эстония была независимой республикой между Первой и Второй мировыми войнами . Однако большинство респондентов считают экономику Эстонии одной из самых развитых на постсоветском пространстве.
