Человек-хамелеон. Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг
Человек-хамелеон
Когда размышляешь о власти групп, продемонстрированной в экспериментах по конформности и подчинению, проведенных в 1960–1970-е годы, кажется невероятным, что люди могли абсолютно не осознавать своего поведения. Они, вероятно, осознавали свои действия (как и те, кто в реальной жизни слепо подчинялся указаниям преступника по телефону). Все эти люди просто не несли ответственности за свои действия. Они по-прежнему благодаря самоиллюзии убеждены, что могли бы поступить по-другому, если бы захотели. Но почему-то в тех ситуациях они предпочли приостановить процесс принятия собственных решений, чтобы подстроиться под других или подчиняться авторитетному лицу. Это не слишком приятное понимание, но зато человек всегда может оправдать себя позднее, оценив, что ему выгоднее в долгосрочной перспективе. Это все наш старый друг – когнитивный диссонанс.
Зеркальные нейроны обеспечивают возможность переноса схем поведения других непосредственно в наш собственный мозг благодаря процессу, очень похожему на резонанс.
Иногда поведение человека может быть захвачено в заложники влиянием окружающих без его ведома. Речь идет о скрытых манипуляциях нашим Я. Например, голландский психолог Ап Дейкстерхейс вспоминает эпизод, когда он и несколько сотрудников кафедры психологии Университета Неймегена пошли смотреть футбольный матч[448]. По пути к стадиону преподаватели, которые вели себя чинно и спокойно, вскоре были окружены сотнями орущих и вопящих футбольных фанатов и хулиганов. И в этот момент случилось нечто странное. Один из преподавателей увидел пустую банку из-под пива и вдруг совершенно импульсивно пнул ее изо всех сил, чтобы она улетела как можно дальше. Некоторое время он стоял на месте, ошеломленный и пораженный тем, что только что сделал. Он больше не был личностью – он уподобился окружающей его толпе.
Такое изменение поведения сообразно своему окружению называют «эффектом хамелеона»[449] (эта экзотическая ящерица способна изменять цвет кожи, чтобы слиться с той средой, где она находится).
Человеческое отзеркаливание работает таким же образом. У любого из нас есть репертуар поведения, которое может быть инициировано другим человеком без нашего ведома и даже без осознания того, что мы зеркально копируем движения своего визави.
Например, мы скрещиваем ноги, зеваем, потираем нос, теребим волосы и меняем манеру речи или позу, неосознанно копируя собеседника[450]. Такая неосознаваемая имитация, мимикрия, служит мощным механизмом привязки себя к другим[451]. Однако она не полностью автоматическая, поскольку мы имитируем только тех, кто нам нравится. Возникает виртуозный цикл самоудовлетворения: мы копируем тех, кто нам нравится, и, в свою очередь, больше нравимся им, увеличивая тем самым вероятность, что они будут копировать нас в синхронизированной угоднической симфонии взаимного признания[452].
Люди, которые нас копируют, не только больше нравятся нам, но мы даже готовы выручить их, если они попросят нас оказать им любезность[453]. К тому же мы чувствуем подъем и благодушие после того, как нас копировали, и это ощущение может длиться долгое время после встречи. В одном исследовании после того, как его участникам кто-то подражал, они жертвовали вдвое большие суммы на благотворительность, когда покидали место проведения эксперимента, в сравнении с теми, кого не копировали.
Однако мы не просто марионетки, действующие по воле тех, кто дергает нас за ниточки, чтобы повлиять на наше отношение к ним. Хотя мы не вполне осознаем свою мимикрию, над всей этой зеркальной системой социальных взаимодействий стоит оценочное вето, которое, судя по всему, ревниво контролирует «незваных гостей». Как правило, мы копируем только людей из своего социального круга и тех, с кем мы хотим объединиться. Мы не станем подражать «чужакам». И нам даже не нравится, когда представители чуждых социальных групп пытаются подражать нам. По данным одного эксперимента, белым взрослым голландцам с высокими показателями расовой предубежденности (по данным предварительных тестов) не нравились подражавшие им компьютерные аватары, если у тех были марокканские лица[456].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Человек — это?.
Человек — это?. — Сегодня мне бы хотелось начать с такого вопроса. Что такое человек? Что это за существа, живущие на Земле и называющие себя людьми? Например, Максим Горький утверждал, что “человек — это звучит гордо”. Многие считают, что человек — это высшее существо на
Человек открытый и человек-игрок
Человек открытый и человек-игрок Люди, стремящиеся получать результат преимущественно при помощи откровенности и близости, и люди, достигающие своего результата преимущественно при помощи игр и интриг, как многие чиновники, политики и лидеры научной среды — при
ГЛАВА 9 Дифференциально-психологические особенности личности и деятельности работников профессий типа «человек – человек»
ГЛАВА 9 Дифференциально-психологические особенности личности и деятельности работников профессий типа «человек – человек»
9.
1. Дифференциально-психологические особенности личности и деятельности педагоговОсобенностям личности учителя посвящено большое количество
I. Человек
I. Человек Человек — это первая часть модели, она в свою очередь состоит из двух компонентов. Существует несколько названий этим двум компонентам. Вот некоторые их них:• Сознание и подсознание,• Мозг и сердце,• Разум и душа,• Логическое мышление и ощущения,• Ум и
Человек справа, человек слева
Человек справа, человек слева У вас за спиной справа кто-то стоит. Поверните голову и посмотрите через правое плечо, узнайте, кто это, выясните о нем все, что можно. (…) Во что он одет? (…) Как этот человек выглядит? (…) В какой позе он стоит, какое у него выражение лица? (…) Что
Человек и мегаполис
Человек и мегаполис
Урбанистика – одно из самых модных и интенсивно развивающихся направлений междисциплинарных исследований.
ЧЕЛОВЕК — КОМПЬЮТЕР
ЧЕЛОВЕК — КОМПЬЮТЕР Как некогда верно заметил Бертран Барер, «Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли».Словам верить нельзя.Мы это знаем. И продолжаем верить!А потом — удивляемся, возмущаемся, злимся, переживаем.Но что греха таить — порой мы и сами
Человек: кто он есть?
Человек: кто он есть? Вопрос: «Кто есть человек?» вводит нас прямо в суть проблемы. Если бы человек был предметом, мы могли бы спросить: «Что он есть?» и определить его так, как мы определяем объекты природы или продукты производства. Но человек — не предмет и, следовательно,
Человек-терминатор
Человек-терминатор
Ученым никогда не давала покоя мысль о возможности соединения человека с машиной.
Первые опыты в этой области проводили американцы, открывшие способы воздействия на различные участки мозга с помощью слабых токов. Например, крысе вводили электрод в
4. ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГОЛОВЫ
4. ЧЕЛОВЕК БЕЗ ГОЛОВЫ Одному человеку приснился символический сон. Во сне он попал в какую-то чистую, большую столовую, где его обслуживали люди без головы. Были они все хорошо сложены (это были женщины), совершенно голые, чистой гладкой кожей, но без головы. Вместо неё у них
Информация и человек
Информация и человек Информация сама по себе является бесконечной, то есть не имеет ни начала, ни окончания. Применительно же к конкретному человеку информация ограничена – начиная с ее первого восприятия в утробе матери и заканчивая последним вздохом на смертном
Человек ноогенеза
Человек ноогенеза
В дидактических материалах по онто пси хологии существует понятие измерения биологического цикла и перспективы достижения психического цикла.
Понятие биологического цикла в какой-то степени знакомо всем. Достижение полноты биологического цикла
Главная – Левобережный навигатор
ФОТОГРАФИЯ ДНЯ
19.09.17 15:37
Про работу и не только
18.09.17 09:33
Оказывается, специалисты с высоким уровнем квалификации смотрят на вещи более трезво и, наоборот, склонны занижать свои способности, а также полагают, что и окружающие оценивают их невысоко. НАВИГАТОР В МИРЕ ЯХТ И КАТЕРОВ – ПОДРОБНЕЕ
Информация про яхты и катера, а так же продажа и аренда морской техники на сайте http://proboating.ru
Афиша Левобережья
18.
09.17 06:27
С 18 по 24 сентября
Тема номера
15.09.17 11:16
Хотим или не хотим мы научиться жить в гармонии с самими собой? С самого раннего детства у каждого ребенка появляются рядом другие люди. И как он научится относиться к ним, так и будут его воспринимать в обществе. Но значит ли это, что другие всегда должны стоять на первом месте?
Левобережье
15.09.17 11:09
23-24 сентября в рамках Европейской недели мобильности в Новосибирске пройдет практический семинар для горожан, которые хотят изменить городскую среду.
Образование
15.
09.17 10:31
Выражение«Голубая кровь» используется для людей имеющих древние знатные корни. Это особая элита общества, благородные сословия, имеющие в своем роду царские корни. Полагают, что голубой цвет крови имеет особое значение. Почему?
Астронавигация
15.09.17 10:20
Середина сентября будет временем мелких неурядиц. С одной стороны, все знаки захотят навести порядок во всем, с другой – будут делать это грубо и нетерпимо по отношению к другим, что вызовет множество конфликтных ситуаций.
Путешествия с НАВИГАТОРОМ
14.09.17 10:59
Какое оно – великое озеро Байкал? Где и когда появилось? Наверняка многие путешественники задавались этими вопросами, пытаясь освежить в памяти свои школьные знания.
Байкал считается самым глубоким озером и самым крупным водохранилищем пресной воды на планете! Яхты и катера: boatingworld.ru и yachtshkola.ru и dotyachts.com и 1kater.ru и boatlife.ru.
Закон
14.09.17 10:35
Почти 9 тысяч новосибирских семей решили направить средства материнского капитала на образование детей.
Я И МОЯ СОБАКА
11.09.17 08:30
Пока вы пишете рассказ о ваших четвероногих друзьях, мы приготовили для вас подборку интересных фактов о собаках и их роли в жизни человека.
Хамелеон | The New Yorker
Бурден однажды написал: «Когда вы сражаетесь с монстрами, будьте осторожны.
. . вы им не станете». Фотография Франсуа-Мари Банье
3 мая 2005 года во Франции мужчина позвонил на горячую линию для пропавших без вести и подвергшихся эксплуатации детей. Он лихорадочно объяснил, что был туристом, проезжающим через Ортез, недалеко от западных Пиренеев, и что на вокзале он встретил пятнадцатилетнего мальчика, который был один и напуган. Похожий звонок поступил и на другую горячую линию, и в конце концов мальчик сам приехал в местный орган по защите детей. Стройный и невысокий, с бледной кожей и дрожащими руками, большую часть лица он носил шарф, а глаза натягивала бейсболка. У него не было денег, и он имел при себе лишь сотовый телефон и удостоверение личности, в котором говорилось, что его зовут Франсиско Эрнандес Фернандес и что он родился 13 декабря 19 года.89, Касерес, Испания. Сначала он почти не разговаривал, но после некоторых уговоров рассказал, что его родители и младший брат погибли в автокатастрофе. В результате аварии он пролежал в коме несколько недель, а после выздоровления его отправили жить к дяде, который жестоко обращался с ним.
Наконец, он бежал во Францию, где выросла его мать.
Французские власти поместили Франциско в приют Святого Винсента де Поля в соседнем городе По. Государственное учреждение, в котором содержалось около тридцати пяти мальчиков и девочек, большинство из которых были либо отобраны из неблагополучных семей, либо брошены, приют располагался в старом каменном здании с облупившимися белыми деревянными ставнями; на крыше была статуя святого Винсента, защищающего ребенка в складках своего платья. Франсиско выделили одноместную комнату, и он, казалось, был рад возможности помыться и переодеться в одиночестве: его голова и тело, как он объяснил, были покрыты ожогами и шрамами от автомобильной аварии. Он был зачислен в Коллеж Жан Монне, местную среднюю школу, в которой обучалось около четырехсот учеников, в основном из неблагополучных районов, и которая славилась насилием. Хотя ученикам было запрещено носить шляпы, тогдашний директор Клэр Чадурн сделала исключение для Франсиско, который сказал, что боится, что его дразнят из-за его шрамов.
Как и многие социальные работники и учителя, имевшие дело с Франсиско, Шадурн, проработавшая в сфере образования более тридцати лет, чувствовала к нему покровительство. В своих мешковатых штанах и сотовом телефоне, болтающемся на шнурке на шее, он выглядел как типичный подросток, но казался глубоко травмированным. Он никогда не переодевался перед другими учениками на уроке физкультуры и сопротивлялся медицинскому осмотру. Говорил он тихо, склонив голову, и отшатывался, если кто-нибудь пытался прикоснуться к нему.
Постепенно Франциско начал тусоваться с другими детьми на переменах и участвовать в занятиях. Поскольку он поступил так поздно в учебном году, его учитель литературы попросил другого ученика, Рафаэля Пессоа де Алмейду, помочь ему с курсовой работой. Вскоре Франциско помогал Рафаэлю. «Этот парень может учиться как молния», — вспоминает Рафаэль.
Однажды после школы Рафаэль спросил Франциско, не хочет ли он покататься на коньках, и они подружились, играя в видеоигры и делясь школьными сплетнями.
Рафаэль иногда придирался к своему младшему брату, и Франциско, вспоминая, как он плохо обращался со своим братом, посоветовал: «Убедись, что любишь своего брата и оставайся рядом».
В какой-то момент Рафаэль одолжил у Франциско мобильный телефон; к его удивлению, его адресная книга и журнал вызовов были защищены защитными кодами. Когда Рафаэль вернул телефон, Франсиско показал на его экране фотографию маленького мальчика, очень похожего на Франсиско. — Это мой брат, — сказал он.
Вскоре Франсиско стал одним из самых популярных детей в школе, поражал одноклассников своими познаниями в музыке и загадочном сленге — он даже знал американские идиомы — и легко перемещался между соперничающими группировками. «Ученики любили его, — вспоминает учитель. «У него была эта аура вокруг него, эта харизма».
Во время отбора на шоу талантов учитель музыки спросил Франциско, хочет ли он выступать. Он вручил ей компакт-диск, а затем прошел в конец комнаты и ярко сдвинул шляпу, ожидая, когда заиграет музыка.
Когда песня Майкла Джексона «Unbreakable» заполнила комнату, Франциско начал танцевать, как поп-звезда, скручивая конечности и синхронизируя губы со словами «Ты не можешь в это поверить, ты не можешь этого представить / И ты не можешь потрогать». меня, потому что я неприкасаемый». Все в комнате смотрели с трепетом. «Он не просто был похож на Майкла Джексона, — вспоминал впоследствии учитель музыки. «Он было Майклом Джексоном».
Позже, на уроке информатики, Франциско показал Рафаэлю интернет-изображение маленькой рептилии со скользким языком.
«Что это?» — спросил Рафаэль.
— Хамелеон, — ответил Франциско.
8 июня в кабинет директора ворвался администратор. Она сказала, что вчера вечером смотрела телепрограмму об одном из самых печально известных самозванцев в мире: Фредерике Бурдене, тридцатилетнем французе, который неоднократно выдавал себя за детей. «Клянусь Богом, Бурден выглядит в точности как Франсиско Эрнандес Фернандес», — сказал администратор.
Чадурн не поверила: на тридцать лет Франсиско будет старше некоторых ее учителей. Она быстро поискала в Интернете «Фредерик Бурден». Появились сотни новостей о «короле самозванцев» и «мастере новых личностей», который, как и Питер Пэн, «не хотел взрослеть». Фотография Бурдена очень походила на Франсиско — тот же грозный подбородок, та же щель между передними зубами. Чадорн вызвал полицию.
— Ты уверен, что это он? — спросил офицер.
«Нет, но у меня странное чувство».
Когда прибыла полиция, Чадурн послала помощника директора, чтобы тот вызвал Франциско из класса. Когда Франсиско вошел в кабинет Чадурна, полиция схватила его и прижала к стене, вызвав у нее панику: что, если он действительно сирота, над которым жестоко обращаются? Затем, надев на Бурдена наручники, полицейские сняли с него бейсболку. На его голове не было шрамов; скорее, он лысеет. — Мне нужен адвокат, — сказал он, и его голос внезапно понизился до мужского.
В полицейском управлении он признался, что он Фредерик Бурден и что за последние полтора десятилетия он изобрел множество личностей в более чем пятнадцати странах и на пяти языках.
Среди его псевдонимов были Бенджамин Кент, Джимми Моринс, Алекс Доул, Сладьян Раскович, Арно Орионс, Джованни Петрулло и Микеланджело Мартини. В новостях утверждалось, что он даже выдавал себя за укротителя тигров и священника, но, по правде говоря, он почти всегда играл одного и того же персонажа: оскорбленного или брошенного ребенка. Он был необычайно искусным в изменении своей внешности — растительности на лице, веса, походки, манер. «Я могу стать тем, кем захочу», — любил говорить он. В 2004 году, когда он притворился четырнадцатилетним французским мальчиком в городе Гренобль, врач, осмотревший его по запросу властей, пришел к выводу, что он действительно подросток. Капитан полиции в По заметил: «Когда он говорил по-испански, он становился испанцем. Когда он говорил по-английски, он был англичанином». Чадурн сказал о нем: «Конечно, он солгал, но какой актер!»
На протяжении многих лет Бурден проникал в молодежные приюты, приюты для сирот, приемные семьи, неполные средние школы и детские больницы.
Его след аферистов тянулся, среди прочего, в Испанию, Германию, Бельгию, Англию, Ирландию, Италию, Люксембург, Швейцарию, Боснию, Португалию, Австрию, Словакию, Францию, Швецию, Данию и Америку. Государственный департамент США предупредил, что он был «чрезвычайно умным» человеком, который выдавал себя за отчаявшегося ребенка, чтобы «завоевать симпатии», а французский прокурор назвал его «невероятным иллюзионистом, чья извращенность сравнима только с его интеллектом». Сам Бурден сказал: «Я манипулятор. . . . Моя работа — манипулировать».
В По власти начали расследование, чтобы выяснить, почему тридцатилетний мужчина выдавал себя за подростка-сироту. Они не нашли никаких доказательств сексуальных отклонений или педофилии; они также не раскрыли никаких финансовых мотивов. «За двадцать два года работы я никогда не видел подобного дела, — сказал мне Эрик Морел, прокурор. «Обычно люди мошенничают из-за денег. Его прибыль, кажется, была чисто эмоциональной».
На его правом предплечье полиция обнаружила татуировку.
Там было написано “ caméléon nantais — «Хамелеон из Нанта».
«Г-н. Бабушка, — сказал Бурден, вежливо протягивая мне руку. Мы были на улице в центре По, где он согласился встретиться со мной однажды утром прошлой осенью. На этот раз он безошибочно показался взрослым, с едва заметной тенью в пять часов. Он был одет театрально: белые брюки, белая рубашка, клетчатый жилет, белые туфли, синий атласный галстук-бабочка и пижонская шляпа. Только щель между его зубами вызывала в памяти Франсиско Эрнандеса Фернандеса.
После того, как его уловка в По была раскрыта, Бурден переехал в деревню в Пиренеях, в двадцати пяти милях отсюда. «Я хотел сбежать от всего этого яркого света», — сказал он. Как это часто случалось с обманом Бурдена, власти не знали, как его наказать. Психиатры установили, что он вменяем. («Он психопат?» — свидетельствовал один врач. «Абсолютно нет».) Казалось, ни один закон не соответствовал его преступлению. В конечном итоге ему было предъявлено обвинение в получении и использовании поддельного удостоверения личности, и он получил шесть месяцев условно.
Местный репортер Ксавьер Сота рассказал мне, что с тех пор Бурден периодически появлялся в По, всегда в разном обличье. Иногда у него были усы или борода. Иногда его волосы были коротко подстрижены; в другое время это было беспорядочно. Иногда он одевался как рэпер, а иногда как бизнесмен. «Как будто он пытался найти нового персонажа для жизни», — сказал Сота.
Мы с Бурденом сели на скамейку возле вокзала, когда пошел мелкий дождь. У обочины перед нами остановилась машина с парой внутри. Они опустили окно, выглянули наружу и сказали друг другу: « Ле Камелеон .
— В последнее время я довольно известен во Франции, — сказал Бурден. «Слишком знаменит».
«Мы бы хотели, чтобы вы исключили части бедности, болезни и смерти — они немного темные».
Пока мы разговаривали, его большие карие глаза скользнули по мне, казалось, захватывая меня. Один из его полицейских следователей назвал его «человеком-диктофоном». К моему удивлению, Бурден знал, где я работал, где родился, имя моей жены и даже то, чем зарабатывали на жизнь мои сестра и брат.
«Мне нравится знать, с кем я встречаюсь, — сказал он.
ЧЕЛОВЕК-ХАМЕЛЕОН | Ярмарка тщеславия
МУЖЧИНА-ХАМЕЛЕОН
Вуди Аллен наряжается, чтобы объяснить кое-что о любви, психотерапии… и о себе
Питер Бискинд
История Зе Джи отразилась, когда вы вернулись на iiiVIrVG uo4
WOODY ALIEN
После многих лет работы над тонко замаскированной автобиографией и документальным стилем в видении кинопроизводства как терапии, Вуди Аллен придумал Zelig, фильм, в котором он столько же говорит о себе, сколько и о своем искусстве. Магия всего этого в том, что юмор и невинность Аллена не пострадали от его собственного пристального внимания. Оглядываясь назад на карьеру Аллена , Питер Бискинд здесь исследует осторожное, но решительное саморазоблачение режиссера. Бискинд является редактором журнала American Film и автором книги Seeing Is Believing (Pantheon) об отношениях между кино и идеологией в 50-х годах.
Последний фильм Вуди Аллена, Zelig , представляет собой псевдодокументальный фильм о человеке-хамелеоне, который настолько приспосабливается, что может даже принимать физические характеристики окружающих. Разместив фильм в 20-х годах и играя с реальными кадрами кинохроники, Аллен и его сотрудники могут позволить звезде (Аллен, конечно, играет Зелига) столкнуться с такими историческими персонажами, как Бейб Рут, Юджин О’Нил, и Адольф Гитлер. Зелиг невероятно умен и очень забавен — нечто среднее между Человек-слон и Мертвецы не носят плед — но это также, даже больше, чем другие фильмы Аллена, сложная комедия идей и идеологий.
Сам Аллен носил разные обличия в течение своей творческой карьеры и был многим для многих людей. В 70-х, благодаря таким автобиографическим секс-комедиям, как «, сыграй еще раз, Сэм», «Энни Холл, » и «, Манхэттен, », он стал знаменитостью сцены одиночек, апостолом мужского освобождения, поэтом-лауреатом того, что Кристофер Лаш назвал «культурой нарциссизма».
В Манхэттен у нас был Аллен в роли Айка Дэвиса, дважды разведенного, безработного писателя, влюбленного в Мэри (Дайан Китон), умного, самопровозглашенного невротика, который хорошо говорил, и в то же время был связан с Трейси (Мариэль Хемингуэй), сногсшибательная старшеклассница, которая устроила хороший секс. Некрасивая картина, особенно для тех, кто, подобно Аллену, вырос в 50-х годах на стабильной лечебной диете зрелости, приспособляемости и ответственности — идеалах, которые требовали, по крайней мере в кино, от заблудших холостяков вроде Фрэнка Синатры в Нежная ловушка или Рок Хадсон в Pillow Talk приготовьтесь и успокойтесь.
Но к 1979 году, когда был выпущен Manhattan , под мостом утекло море болтовни. Подобно Элви Сингеру из Энни Холл, Айк вечно находился на терапии, хотя это и не было похоже на то, что практиковали трезвые фрейдисты 50-х годов. Это не порабощало его этикой кормильца, не привязывало его к жене и детям, не приковывало к работе в будние дни и к барбекю по выходным. С упором на личностный рост, а не на приспособление к ответственности, этот новый вид терапии освободил его от домашней жизни. Как писал критик Марк Шехнер, терапия заняла место брака, а терапевт семьи. Айк нашел не лекарство, а образ жизни. Возможно, он был «старомодным», возможно, не одобрял внебрачных связей, но он был приверженцем серийной моногамии с удвоенной силой.
Судя по всему, Айк не был безработным: он просто бросил «ненастоящую» работу по штамповке телесценариев, чтобы уделить немного внимания книге, которую всегда хотел написать. Его разводы-близнецы не были признаком неудачи: обе его бывшие жены — одна лесбиянка, другая мунитка, живущая в Сан-Франциско, — преследовали мужчин. Его увлечение Мэри не было «незрелым»: это был просто еще один опыт «роста». А его роман с Трейси, далеко не самодовольный, был санкционирован двумя десятилетиями Playboy совет свингерам. Иными словами, Айка подвела не страсть к малолеткам, а длинная, затянувшаяся тень Фрейда. Искалеченный чувством вины, Айк был подавлен мыслью о том, что сорокадвухлетний мужчина может найти настоящую любовь в объятиях недоученной семнадцатилетней манекенщицы. Но в конце концов он усвоил урок: семнадцать лет для него уже достаточно. Триумф Трейси над Мэри представлял собой триумф 70-х над 50-ми, Playboy над Фрейдом, ид над суперэго. Манхэттен был Порки думающего человека.
Вуди Аллена и его послание приветствовали такие критики, как Ричард Шикель, который был одним из первых, кто «открыл» его еще в 1973 году, примерно во времена «Все, что вы всегда хотели знать о сексе — но Боялись спросить. В влиятельной статье, опубликованной в журнале The New York Times Magazine в январе того же года, Шикель назвал Аллена «самым важным комическим талантом, работающим сейчас в стране», и далее сказал, что фильмы Аллена дали «подтолкнуть признания» «психоаналитическому» поколению, созерцающему «обломки различных отношений». Когда 9«0079 Манхэттен », Эндрю Саррис назвал его «единственным по-настоящему великим американским фильмом 1970-х годов».
Но, рассматривая Аллена и его работы как своего рода культурный барометр, поклонники Аллена напрашивались на неприятности; и неприятности, которые они получили, от Джоан Дидион, которая положила начало негативной реакции против Аллена в 1979 году. Дидион высмеивал шнук-шик Аллена, жаловался, что его фильмы демонстрируют «герметическое самоуважение», и, что еще хуже, обвинял своих персонажей в «угрюмости». и наличие «плохих манер». С раздражением, равным раздражению персонажа, изображенного Китоном в Интерьеры, , которая говорит жеманному мужу: «Меня тошнит от твоих потребностей», Дидион продолжал насмехаться над представлением растущей индустрии о себе как о своего рода продолжающейся карьере — над чем-то, над чем нужно работать, над чем работать, что-то делать. усилие» для эмоциональной тренировки Наутилуса, посвященной часу в день, и все это в интересах не достижения благодати, а улучшения «отношений». в The New Yorker с рецензией, в которой она обвинила Аллена в гротескном карикатурном изображении его еврейских фанатов и заявила, что еврейская ненависть к себе выплеснулась из фильма. ««Вуди Аллен c’est moi», мог бы сказать любой из нас», — написал однажды Шикель, и теперь внезапно стало ясно, что упомянутые «мы» были мужчинами — городскими, модными, раскрепощенными мужчинами, — которые видели в Аллене борщевая лента Вернер Эрхард.
По иронии судьбы, поклонники Аллена начали пренебрежительно относиться к его ранним фильмам как к «хаотичным», в то время как его новые восхвалялись во имя тех самых ценностей, таких как зрелость и контроль, которые отвергались в фильмах. С другой стороны, алленофобы хвалили его ранние фильмы за их «спонтанность» и «живость», осуждая его новые фильмы за то, что они поддерживали, но якобы не воплощали те же самые ценности. В то время как появились восторженные проалленовские гимны с неуклюжими, но обнадеживающими названиями, такими как «Созревание Вуди Аллена» (The New York Times Magazine ), антиАлленовские критики отвергли его как практикующего подростка. Он был взрослым или ребенком? Точно знала только его мать.
Шикель был прав по крайней мере в одном: Аллен стал отстаивать идеологию терапии и городской образ жизни, определяемый культурой нарциссизма. Борьба за фильмы Аллена на самом деле была борьбой за эти ценности. В Zelig Аллен пытается разрядить этот спор, используя стратегию превентивного искажения.
Фильм настолько застенчив, что трудно сказать о нем что-то, чего он уже не сказал бы о себе. В злой пародии на Красные, Зелиг включает в себя несколько «свидетелей», которые дают хор комментариев. «Там были все темы нашей культуры», — говорит Ирвинг Хоу, который рассматривает жизнь Зелига как метафору «еврейского опыта». По словам Бруно Беттельхейма, Зелиг был «абсолютным конформистом»; для Сьюзан Зонтаг его излечение представляло собой триумф не психотерапии, а «эстетических инстинктов». В какой-то момент рассказчик отмечает, что французские интеллектуалы нашли в Зелиге «символ всего». Все и ничего. это Расёмон- как шведский стол интерпретаций пародирует не только собственную работу свидетелей, но и саму работу интерпретации. Действительно, Зонтаг идентифицирована как автор Против Интерпретации. Если Зелиг Великий Имитатор на самом деле Аллен-режиссер (часто обвиняемый в подражании своим лучшим — Феллини в Воспоминаниях о звездной пыли и Бергмане в обоих Интерьеры и Секс-комедия в летнюю ночь ), то искусство Аллена, как и жизнь Зелига, ставится вне анализа.
Кель написал, что « Воспоминания о звездной пыли не похожи ни на фильм, ни даже на экранизированное эссе; Ничего. Вы видите насквозь человека, который потерял желание играть роль». Zelig, в некотором смысле — это ответ Аллена, фильм о человеке, который ничего не делает, кроме как играет персонажей, человеке, который был бы всем. Это его попытка бросить кость своим критикам, оставаясь при этом самим собой.
«Чувства Зелига на самом деле не так уж отличались от нормальных… только доведены до крайней степени» — BKI VO BETTELHEIM
С политической точки зрения Аллен надежно расположил Зелига в центре. Несмотря на его заигрывание с комедийными стилями Морта Сала и Ленни Брюса, Аллен никогда не был комиком, ориентированным на проблему; он предпочитает эксплуатировать частную, а не общественную жизнь и рекомендует политику целесообразности, избегая рискованного занятия отстаиванием своей позиции. Его дублер в Stardust Memories, Sandy Bates, говорит: «Мне очень, очень трудно иметь обязательства.
. . Я чувствую… чтобы выжить в жизни, нужно оставаться свободным, нужно сохранять гибкость…» Однако есть один политический вопрос, к которому Аллен одержимо возвращается: черный список. Ведь он сыграл главную роль в Фронт ; а в Manhattan Айк противостоит своему приятелю Йелю (Майкл Мерфи): «Следующее, что вы знаете, вы стоите перед комитетом Сената и называете имена! Ты доносишь на своих друзей. Борьба Зелига за то, чтобы «стать самим собой», найти свою собственную форму, отчасти является борьбой за то, чтобы не стать доносчиком. Но он также не хочет становиться радикалом и борется против того, чтобы стать слишком самостоятельным, слишком самоуверенным, слишком откровенным. Очерненный «экстремистами» как левых, так и правых, красных и Ку-клукс-клана, Зелиг — центрист как мученик, умеренный — как герой.
Зелиг не только умеренный политик; он также этнически сбалансирован. Точно так же, как Аллен колебался между приверженностью и непричастностью, он колебался в своем отношении к евреям и неевреям, в какой-то момент изображая евреев сентиментальными агентами страсти и энергии, способными оживить высохших WASP, как он это делает в Интерьеры, затем очерняет их за вульгарность, как он это делает в «Воспоминаниях о звездной пыли», или романтизирует WASP как сосуды истины и красоты, созданные на земле для искупления вечно амбивалентных евреев, как он делает в Манхэттен.
В Зелиг Аллен делает все это. С одной стороны, как предполагает свидетель Ирвинг Хоу, фильм представляет собой трактат против еврейской ассимиляции. Зелиг, преследуемый правым антисемитизмом («Линчевать маленькую Гебу», — заключает один радиоведущий), волшебным образом делает операцию на носу всего тела и делает последний шаг к культурной ассимиляции: он становится нацистом. На другом уровне Зелиг рассматривает ассимиляцию как нечто, хотя и в конечном счете саморазрушительное, которому собственное этническое наследие евреев не предлагает никакой альтернативы. По стопам антиэтнических фильмов об итальянцах — «Лихорадка субботнего вечера», «Братья по крови», и «Крестный отец II», , например, все из которых одобряют ассимиляцию и движение вверх — Зелиг высмеивает семью и соседей Старого Света, изображая их немногим лучше, чем джунгли. в которой дети бьют друг друга, родители бьют детей, а соседи бьют всех. Из-за того, что этнический анклав настолько плох, у Зелига нет другого выбора, кроме как сбежать в страну WASP, что он и делает, женившись на своей психиатре из Новой Англии Юдоре Флетчер (Миа Фэрроу) и удаляясь в закат белых теннисистов и вечеринок в Сан-Франциско.
Симеон. Другими словами, еврей, который учится отказываться от ассимиляции, вознаграждается — ассимиляцией.
Наконец, Зелиг занимается жалобами женщин как левых, так и правых. Для феминисток это серьезный доктор Флетчер, новаторский психиатр в очках, которая носит туго заплетенные волосы, облачается в потрепанные кардиганы и свободные куртки и вдобавок является пилотом самолета — кинематографическая метафора для освобожденной женщины с тех пор. Кэтрин Хепберн снялась в Кристофер Стронг в 1933 году. Именно Флетчер «лечит» Зелига, «лепит» и социализирует его. Через Флетчера кажется, что Аллен примирился с умными женщинами, которых он унизил в Манхэттен. Как говорит ведущий «кинохроники», излечение Зелига является «оглушительным успехом психиатрии. Кто сказал, что женщины хороши только для шитья?» Но Аллен также идет на уступки тем, кому наплевать на феминизм или жаловаться, как Джоан Дидион, что культура потребления, поддерживаемая идеологией терапии, разрушает семью.
Заставив Зелига объявить о своем намерении жениться на Флетчере, Аллен одним быстрым ударом объединил терапевта и семью. Это конец поколения Me, возвращение к паре.
Однако Зелиг не может просто жениться на Флетчере: его нужно наказать Во-первых, за его разгульный образ жизни; он должен оставить свое прошлое позади. К сожалению, это настигает его. Все время, пока мы думали, что Зелиг безобидно подражает знаменитостям, проскальзывая в кадр с Бэйбом Рутом или протискиваясь с Кулиджем и Гувером, он также толпами женился на женщинах и размножался, как кролик — влюбчивый Элви Сингер или Айк Дэвис из до- Таблетки 20-х годов. Когда он объявляет о своей помолвке с Флетчером, его жены появляются, как грибы, с малышами на буксире. Зелиг не может рассчитывать на какое-либо облегчение от судов, которые обращаются с ним как с преступником, а не как с пациентом. Как говорит рассказчик, «у американской юридической профессии день поля. Несмотря на то, что доктор Флетчер настаивает на том, что он не может нести ответственность за свои действия, находясь в состоянии хамелеона, это бесполезно.
Либеральные врачи проигрывают консервативным полицейским, и Зелига признают виновным. Накануне вынесения приговора он бежит в Германию, чтобы спрятаться среди нацистов, но, в соответствии с новым морализмом Аллена, он не может просто сбежать; он должен вернуться к музыке.
Возвращает его, конечно же, Флетчер, и в процессе они меняются местами. По мере того, как Зелиг становится сильнее, она становится слабее. Феминизм в Zelig имеет свои пределы. В середине фильма, когда Флетчер пытается проанализировать Зелига, у него ничего не получается; он сам притворяется терапевтом. Он не столько подражает ей, сколько соревнуется с ней. Единственный способ заставить его принять тот факт, что лечится он, — это отказаться от своего авторитета врача и притвориться им, пациентом. Ближе к концу фильма Флетчер крадет самолет и спасает Зелига от нацистов. Но оказавшись в воздухе, она охвачена страхом перед полетом. Зелиг берет верх, став таким же пилотом, как она. Он спасает их обоих, одновременно устанавливая мировой рекорд по безостановочному перелету через Атлантику вниз головой, и возвращается домой на парад бегущей ленты в Нью-Йорке.
Хотя финальные титры говорят нам, что Флетчер продолжала заниматься психоанализом после того, как они поженились, эта сцена ясно показывает, что, феминистка она или нет, ее место не в кабине. В конце концов, именно Зелиг становится героем, хотя и перевернутым героем — евреем Линдбергом. Его лучший из всех возможных миров.
Все это время Зелиг пробует мужские профессиональные роли — мясника, пекаря, изготовителя подсвечников — пробуя их все, но не принимая ни одной, косая пощечина мужчине, стремящемуся к успеху. можно быть героем, будучи самим собой. Иными словами, как наградой за отказ от ассимиляционизма является истинная ассимиляция, так и наградой за отказ от эгоистичной, «незрелой» стороны человеческой свободы является истинное освобождение. Зелигу не нужно быть борцом, чтобы добиться успеха; ему не обязательно быть Линдбергом, чтобы быть Линдбергом.
Истинное «я» Зелига, конечно же, пациент. Как утверждает свидетель Сол Беллоу: «Его болезнь также была корнем его спасения.
