Читать онлайн «На спине лоскутного дракона», Надея Ясминска – Литрес
НАДЕЯ ЯСМИНСКА
НА СПИНЕ ЛОСКУТНОГО ДРАКОНА
Фэнтези-рассказы и миниатюры.
* * *
Когда берешь в руки новую книгу, то словно на миг застываешь перед бумажным тайником. Что там, под обложкой? Быть может, длинные бусы – целый роман, где есть завязка, развитие и логический конец. А может, отдельные бусины, которые хочется повертеть в пальцах и рассмотреть на солнце, – маленькие рассказы, миниатюры.
Последние, бывает, начинаются внезапно и точно так же обрываются. Это нырок: задержал дыхание, прыгнул, открыл глаза и вынырнул. Это примерка шляпы из старого сундука: надел, глянул в зеркало и спрятал обратно. Как писал один книжный маг, рассказ подобен окошку в чужой мир, чужой ум, чужой сон. А сборник рассказов хорош тем, что это не ухоженный сад, а горное разнотравье: не понравился один цветок – сделай шаг, переверни страницу, и вот у тебя в руках совсем другой.
И все же рассказы в этом тайнике сшиты друг с другом крепкой нитью, поскольку принадлежат одному миру – Эрминтии. Миру, где люди когда-то верили, что живут на спине исполинского дракона. И если подняться высоко-высоко, то можно увидеть, что дракон этот не чешуйчатый, а будто лоскутный: бархат леса, атлас озера, холст полей… И так же, как цвета, в нем переплетены чувства: тут вспыхнет счастье, там промелькнет боль, где-то встопорщится ненависть, где-то появится надежда.
Когда-нибудь огромный зверь проснется и стряхнет со своей шкуры все ненужное. Но пока он спит. И можно приоткрыть окошко.
ТРОЛЛЬ КОГДА-ТО УКУСИЛ
Югр медленно брел по дороге, надвинув старую шляпу на самые глаза. Лужи, попадавшиеся на пути, внимательно обходил – берег сапоги. Он почти вышел из деревни, когда к нему привязался мальчишка.
– Дяденька мельник, а куда вы идете?
– В Лес, – немного помолчав, ответил Югр.
Глаза мальчика изумленно распахнулись.
– Что же – в сам Лес? И не боитесь? Там, говорят… А зачем вам туда надо, дров принести? – Все еще круглые глазенки шарили по его спине, пытаясь отыскать топор.
Топора не оказалось, но паренек все равно добавил: – Дрова у моего отца купить можно.
– Я просто хочу побродить.
Будь у Югра вместо шляпы сверкающая корона, она не вызвала бы такого восхищения, как эти слова. Подумать только, идти в Миралингес, Древний Лес – «просто побродить»! Мальчишка засеменил рядом, стараясь попадать в шаг. Он долго решался и, наконец, выпалил:
– А мне с вами можно?
– Ялмар! – раздался резкий выкрик из соседнего дома. Старая пряха продавила свое тело сквозь узкую дверь и спустилась во двор. Деревянные ступеньки жалобно хныкали под ее ногами. – Не приставай к человеку! Иди сюда!
Паренек с явным сожалением шагнул назад – ведь мыслями он был уже в Лесу. Но ослушаться не посмел и потому побежал к бабке, сверкая голыми пятками. А Югр прошел до самого поля, сел на пожелтевшую кучу вершков редьки и закурил. Ему нравилось вот так курить трубку и слегка раскачиваться. До него доносился скрипучий голос пряхи. Она-то думала, что ее не слышно, но чуткий слух Югра ловил каждое слово.
– Не лезь к мельнику, Ялмар, слышишь? У него не все дома. Ходит в свой Лес – ну и пусть! Допрыгался однажды. Ты его кожу видел? Тролль как-то укусил, года три тому. Вот бедолагу и разнесло. Подцепил, видать, тролльскую болячку…
Югр задумчиво выбил трубку о камень.
– Хотя… что ни делается, то к лучшему, – продолжила старуха, обращаясь скорее к себе, чем к внуку. – После того случая он стал другим человеком. Перестал жену поколачивать, с ребятишками начал возиться. Присмирел, так к его виду и привыкать стали… Эй, поганец, что ж ты морковку под моим носом дергаешь? Немедленно в дом, и только высунься!
Ялмар, схваченный за ухо, издал протестующий вопль. Снова простонали ступеньки, хлопнула дверь, и деревня погрузилась в мерные звуки косьбы и куриного квохтанья.
Посидев еще чуть-чуть, Югр стряхнул пепел со штанов, поднялся и направился в сторону Леса.
Нет, не три, а четыре года назад – он прекрасно помнил тот день. Когда верзила-крестьянин полез на него с рогатиной – так, от скуки и нехватки ума.
Мясо того человека было жестким, а вот одежда пришлась в самый раз. Особенно сапоги – толстые, добротные. Тогда Югр подумал, что устал от одиночества. Он вернулся из леса больным мельником по имени Эрвим, освоил работу и быт. И никто не догадывался – кроме, пожалуй, жены. Она все поняла, но ни разу не обмолвилась об этом.
Только Лес не отпускал. Шептал на ухо, манил. А Югр покорно навещал его, словно старого родителя. И сейчас тролль снова шел к нему – просто так, «побродить» – оставляя на дороге глубокие следы.
КОТ И БАШМАЧНИК
Гвим по прозвищу Долголап, давний староста деревеньки Замхи, удобно вытянулся в кресле и поднес к губам стопку с вишневой настойкой – как раз в тот момент, когда мир явил ему свое несовершенство в виде досадного стука в дверь. Долголап поморщился и спрятал стопку под стол. Потом подумал и убрал с глаз долой весь графин.
− Войдите! − распорядился он.
Но, в общем-то, его разрешение было ни к чему: дверь уже распахнулась, и в комнату вкатилась, на первый взгляд, пара перезрелых головок сыра, а на второй – две женщины, весьма схожие между собой: в годах, с желтоватой кожей и угрюмо поджатыми губами.
Разве что первая была постарше, а вторая – потолще. Сами гостьи свою схожесть не признавали, ибо люто ненавидели друг друга. И если бы не общая беда, они бы даже побрезговали справить нужду на одном и том же поле.
− Ну? – с легкой усталостью спросил староста. Эта парочка уже наведывалась к нему с «делом о сгинувшем башмачнике» − так он окрестил его про себя. Мужичок однажды ушел из дома и не вернулся: скорее всего, попал в лапы медведю, троллю или утоп в болоте. Прошел месяц, другой, и все уж забыли о бедняге Ильве, но только не его жена и сестра. Они твердо верили, что их дражайший супруг и брат вовсе не пропал, а где-то укрылся, чтобы им досадить.
− Ну? – нетерпеливо повторил Гвим, краем уха уловив какое-то шевеление за спинами достойных дам.
− Вот! – выпалила та, что постарше, и сунула старосте под нос тощего облезлого кота. Кот уныло висел, схваченный за шкирку, и даже не думал вырываться.
Долголап закатил глаза.
− Ну сколько можно, бабоньки? Мы же с вами условились…
− Да ты взгляни на него, дубина! – огрызнулась та, что потолще, нисколько не смущаясь старостецких чинов и нашивок.
– Зубом клянусь, это мой муженек! Вот ухо, видишь ухо? Левое причем, а не какое-то! Такое же куцее, как у моего Ильва, чтоб его троллиха на себе женила! − И для пущего убеждения встряхнула кота, который жалобно заворчал и прижал уши к голове.
«Так уже женила», − подумал Гвим, а вслух усмехнулся:
− У меня кобыла – тоже полуушка. Что же, и ее сюда притащим?
− Это еще не все, − обиделась сестра. – Есть доказательство.
− Какое?
− Морда!
− А что с мордой?
− Не видите разве? Она же наглая!
− Да уж, для обычных котов это редкость.
− Ну конечно, не веришь, − процедила жена. – Сидишь тут развалясь, и ни до кого тебе дела нет. Говорю же я, что этот хвостатый паскудник – мой муж! Он сам мне по пьяни обмолвился, что в молодости какими-то чарами шалил и мог превратиться в кого угодно. Ловишь, нет? В кого угодно, хоть в крыса, хоть в кота. И сделал это, чтобы меня уесть. Показать, какая я была дура, что ему поверила. Отдала лучшие годы…
− А я его малого ягодами кормила, − вдруг тонко проскулила сестра.
– Себя обделяла, а его кормила!
− …ведь могла же за сапожника замуж выйти. Не просто за башмачника, а за сапожника!..
− …дом свой обещал оставить, когда новый себе заделает! Я уже и так и эдак намекала ему: поскорее бы…
− …работала, не разгибая спины, а он что? Где благодарность?
− …тогда решила, что хоть поживу у него, все-таки старших по крови уважать надо…
Голоса женщин – резкие, лающие выкрики одной и жалобные подвывания другой – словно скрутились в спутанный незримый клубок, в центре которого трясся на мощной руке несчастный кот, работающий восклицательным знаком в каждой фразе. Староста потер виски и постарался расслабиться, вытянув ноги. Под столом призывно звякнул графин.
− А ну, прекратить балаган! – неожиданно даже для самого себя рявкнул Гвим. – Идите-ка вы домой. Сгинул ваш Ильв, неужто не ясно? Сгинул – и всё! Если он был таким хорошим магом и мог обратиться и в кота, и в крыса, то что он в наших Замхах забыл? Да еще и башмачником! Бредни какие-то… А животинку тут оставьте, не то вконец затюкаете.
Сестра выпустила кота, пинком отправила его в угол и вышла, хлопнув дверью. Но жена уходить не спешила. Она дождалась скрипа калитки, потом наклонилась к старосте и прошипела ему прямо в лицо:
− Что ж ты из себя дурня корчишь? Я же просила тебя: вытряси из Ильва, куда он спрятал деньги. При живой жене откладывать вздумал! Хоть в темницу его кинь – но выведай. Я бы в долгу не осталась. А Ильв… купил он тебя, верховода недоделанного! Ну, отвечай, где он? И золото где?
− Эй, бабеха, ты что себе позволяешь? – стукнул кулаком по столу Гвим и ощутил доселе неведомое, но весьма приятное чувство. – Смотри, как бы тебе самой в темнице не оказаться. Знать я тебя не знаю, и никаких дел у меня с тобой нет. Иди давай, пока бока без пятен!
Жена башмачника сжала зубы и вспыхнула ярким свекольным румянцем. Ее огромная нога высунулась из-под юбки в поисках жертвы, но кот, еще больше облезший от страха, благоразумно спрятался под дубовый стул. Поэтому удар пришелся по ножке стула, а затем женщина выскочила из комнаты, едва не снеся плечом полкосяка.
Золовка, видимо, ждала ее во дворе, потому что за окном какое-то время слышались приглушенные ругательства, словно они на ходу перекидывались мячом из чертополоха. Потом наконец-то наступила тишина – только время от времени раздавалось привычное фырканье лошадей и скрип старых телег.
Староста вздохнул, выволок кота из-под стула и заглянул ему в глаза.
− Ну что, Долголап? – с насмешкой спросил Гвим. – Что, наглая морда? Вот, оказывается, зачем ты ко мне тогда с угрозами пришел – моя женушка тебя надоумила! Все соки высосала, а все равно мало. И сестрица туда же… Ну теперь-то что об этом?
Кот сжался и хрипло мяукнул.
− Ладно, − смягчился староста. – Несладко тебе у них пришлось, да? Оставайся здесь, только под ногами не путайся. Я теперь Гвим, а ты тогда будешь Ильвом. Да, подходящее имечко – Ильв. За ухо-то прости…
Гвим Долголап бросил коту в угол старый плащ, потом для верности закрыл дверь на защелку и снова поставил на стол стопочку и графин.
ПОД ЧЕШУЕЙ
Он разговорился только после четвертой кружки яла – этот маленький, нелепый человек, рано увядший и усохший, словно у него и не было никакой молодости, словно из ребенка он превратился сразу в старика. Мы с Матти думали, что он станет жаловаться на женщин: подобные ему всегда так поступали. Но незнакомец за трактирным столиком стал повторять одно слово – «Фрх», сначала шепотом, потом в голос.
− Фрх? – переспросил Матти. – Как будто змеиный язык. Это кто такой – дракон?
− Ядозуб, − ответил захмелевший человек. – Наш домашний ядозуб.
Теперь стало ясно, отчего он так часто смотрел под стол, на грязные половицы у своих ног – сказывалась привычка. Правда, редко кто привязывался к ядозубам: они все же не собаки, и характер у них не сахар. Посадить на цепь дом охранять – дело одно, а водить с собой на поводке – другое. Чего доброго, оттяпает от хозяина хороший кусок.
− Нет! – с жаром возразил незнакомец и налил себе пятую кружку, попутно расплескав полкувшина.
– Они все… понимают. И порой лучше людей, да, лучше!
Когда я был совсем мал, отец частенько меня поколачивал. Да что там поколачивал – бывало, после бочонка-другого с топором по двору гонялся. Матушка его особо не сдерживала, уж очень любила: днем он ей оплеух наставит, а ночью она его сон стережет и радуется, что супружник ее живой, дышит. Так вот, когда отец сильно буйствовал, я прятался в будку к Фрху. Знал, что к ядозубу не полезет, боится. Там, в будке, запах такой был – как груда палых листьев осенью. Я разговаривал с Фрхом, потом прижимался к нему и засыпал. Ядозубы – они ведь теплые… Он меня не трогал и будто бы всегда слушал.
Рос я скорее в будке, чем в доме, и потому многого не знал. Например, того, что отец зельями и отзельями промышляет, порой тайными и самыми редкими. Понял я это лишь тогда, когда к нему заявились стражники: наш старый лорд был при смерти, и помочь ему могла особая исцеляющая мазь. У отца была эта мазь, но он решил, что самому нужнее. Он закрутил покрепче пузырек и заставил Фрха проглотить.
Стражники весь дом перевернули, но, конечно, ничего не нашли. А из Фрха как-то тот пузырек… не вышел. Отец сказал: золото даже ядозубий желудок не переварит, а так сохраннее будет – тайник под чешуей. Если вдруг еще кто придет…
Потом прошло восемь лет, матушка уже почила. Фрх постарел, и у него выпал зуб, но его все равно держали из-за пузырька. Я уже не вмещался в будку, и потому ночевали мы с Фрхом в дровяном сарае – домой меня особо никто не звал. И вот однажды отец заболел, как-то мгновенно слег. Метался на кровати и все хрипел про мазь. Зарежь, повторял, эту зеленую тварь, и вытащи. А я не мог убить Фрха. Ну просто не мог – он-то со мной всегда рядом был. Пусть не разговаривал, но слушал, а когда я спал, будто накрывал хвостом.
Отец умер на следующий день; я его похоронил, как полагается, рядом с матушкой – теперь им друг от друга никуда не деться. Дом продал, и мы с Фрхом пошли бродить. То тут жили, то там, но нигде не задерживались. Странно нам было среди людей. А потом и его не стало.
Три года уж прошло…
Незнакомец замолк и уставился в свою кружку. Мы с Матти ждали. Наконец, мой друг не выдержал:
− Так сохранился у него внутри тот пузырек с мазью?
− А, − растерянно отозвался маленький человек. – Я как-то и не проверил.
Его рука скользнула под стол, и пальцы словно погладили чью-то тень, но там, конечно же, никого не было.
ОБ ЭТОМ НЕ РАССКАЗЫВАЮТ
Представление уже закончилось, зрители разбрелись кто куда, а Бохо никак не мог успокоиться. Он пыхтел и ходил кругами, потом стащил с себя деревянные доспехи и зашвырнул их подальше, процедив:
– Все, хватит! Пущу на колбасу!
Проходивший мимо Родрим положил руку ему на плечо.
– Да брось ты, не принимай близко к сердцу.
– Что значит «брось»? – огрызнулся Бохо. – У меня серьезный номер! Глотать мечи – совсем не шутка, не то что тебе по канату ходить и рожи строить. Мой образ должен вызывать трепет, а не хохот, когда эта тролльская скотина выползает на сцену и тычется в меня мордой.
Они оба глянули в сторону столба, к которому был привязан Кляча – дряхлый, почти бесформенный от старости конь. Бродячий цирк не так давно подобрал его в лесу. Поначалу Кляча еще годился для перевозки разной утвари, но потом начал сдавать, и Толстяк, хозяин цирка, держал его то ли из жалости, то ли по привычке.
– Ну какая из него колбаса, – рассмеялся Родрим рассыпчато и звонко, как это могут делать только юные люди. – Пусть себе живет, бедняга, ему недолго осталось.
– А я говорю, что мое терпение лопнуло, – не унимался мечеглот. – Я иду к Толстяку, сейчас же иду!
– Послушай, не ходи, – тихо сказал канатоходец. – Я присмотрю за Клячей, не будет он тебя больше беспокоить. Если хочешь… – Парень на мгновение запнулся. – Если хочешь, я уступлю тебе номер с факелом. У тебя не хуже моего получается выдувать огонь.
Бохо замер на полушаге.
– Уступишь? – с недоверием переспросил он. – Из-за куска тухлого мяса? На кой он тебе сдался?
Родрим задумался, а потом развел руками.
– Сам толком не пойму. Но скажи, ты никогда не думал, что наш Кляча… как бы объяснить… не совсем простой конь? Он же не рвется к тебе на каждом выступлении – лишь тогда, когда ты надеваешь деревянные доспехи, черненные углем. Может, у его хозяина были такого цвета латы? Интересно, кто бы мог их носить? Мне все кажется, что я знал когда-то…
Парень замолк с приоткрытым ртом. Потому что он вспомнил. В голове промелькнуло детство и вечерние разговоры у камелька, и то, как он боялся историй о темных всадниках – тайной страже короля, быстрой, как взмах меча, и неуловимой, как ветер. Тогда маленький Родрим вздрагивал от каждой ветки, стучащей в окно: ему казалось, там мчатся их вороные лошади с горящими глазами. А отец смеялся над ним и говорил, что самая страшная сказка – сказка о песочных часах, потому что время не щадит никого. Только об этом не рассказывают – все так обыденно, так просто…
– Так что? – с ехидцей прервал его мысли Бохо. – Что там тебе кажется?
Родрим подошел к Кляче и осторожно приподнял его тяжелое опухшее веко.
Глаз был мутный, подернутый пеленой старости, но где-то глубоко внутри еще виднелся багровый огонь.
– Ничего, – сказал парень и ласково похлопал коня по шее. – Ничего особенного. Забудь.
КАНИКУЛЫ
– Сделай хоть что-нибудь нужное, – втолковывал старый Хольд. – Для пользы дела, понимаешь?
Его внучка Ютта молчала, уставившись в пол. Перед ней на столе лежали довольно странные вещи: шар из темного стекла, деревянный куб, железная пирамида, пузырек с жидкостью, перо (почти как настоящее, наставник был бы доволен) и неприглядная лилия с запахом тины (а вот здесь не обошлось без ошибки). Но любому магу эти предметы были знакомы – самое начало, основа основ, первые каракули в волшебной тетради.
– Я плачу триста диаров в год за твое обучение, – продолжал дед. – Триста диаров, ты хоть понимаешь, какие это деньги? И ради чего? Конечно, я не ждал, что после первого года ты начнешь творить золотые слитки. Но хоть что-то годное в хозяйстве! Тот же орел, которого ты вызвала, на кой он мне? Яйцо, что ли, снесет? Лучше бы это была индюшка или, на худой конец, петух!
Птица, сидевшая на карнизе, возмущенно отвернулась.
– Это гриф, – едва слышно прошептала девочка.
– Драконий тиф, – передразнил старик. – Ладно, все с тобой ясно. Иди хоть капусту прополи, а то перед соседями стыдно.
Ютта встала и вышла во двор. Одна думала о том, что осень – невыносимо долгая пора и что каждый день до возвращения в школу будет для нее мешком за плечами, пригибающим к земле – земле влажной, плодородной и до боли чужой. Хольд тем временем выгнал грифа в окно, сгреб вещи со стола и закинул их в печь. Содержимое пузырька он вылил в навозную кучу, и на следующий день она заросла первоцветами.
ЕЩЕ НЕ ВРЕМЯ
– Государь вновь отправил меня на Остров, – сказал Ульям, стараясь, чтобы его голос прозвучал без всякой окраски.
– Я соберу твои вещи, – отозвалась Эйль.
Следуя негласному этикету высокого двора, она произнесла это ровно, даже буднично. Как будто собирала мужа в недолгий поход. Но внутри у нее все бурлило и клокотало. «Государь, – с горечью думала женщина. – Душегуб, убийца.
Ненавижу тебя, Бальдок Однолист. Ненавижу!»
Она и года не прожила в этих краях, но уже знала, что такое Остров. Не благородный уход из жизни, как пытались его представить приспешники короля. А самая настоящая казнь, просто без лишних свидетелей. Виселица, топор палача – это грязный удел простолюдинов. Достойные же люди в свой час идут на Остров вечного блаженства и славы, а на деле мучительно погибают от ядовитых испарений, которые каждую ночь изрыгает этот жуткий клочок земли. И не жизнью определяется тот «час» , а всего одним человеком…
«Будь ты проклят, Бальдок», – вновь беззвучно прошептала Эйль. Уже настали сумерки, а на рассвете Ульм должен был отправиться в путь.
Не так уж много времени.
Она собрала мужу нехитрые припасы и уложила спать. Все это время они молчали – их близость давно обходилась без слов. Лишь засыпая под действием дурманящих трав, Ульм спросил:
– Ты обманывала меня когда-нибудь? Просто скажи, да или нет.
– Всего лишь раз, – улыбнулась Эйль.
– И это было давно.
Легким движением руки и поцелуем она сделала его дыхание мерным и спокойным. Потом вышла во двор, расплела длинные волосы, расшнуровала платье и сняла ботинки.
Темнота обняла ее, скрыв от посторонних глаз. И женщина босиком пошла по дороге, ведущей на Остров. Она напевала вполголоса древнюю песню и с каждым шагом все сильнее ощущала мощь сырой земли. Местные считали эту землю бесплодной, лишенной магии – но нет, обделенными Даром здесь были только люди. Эйль чувствовала себя одетой среди нагих, зрячей среди слепых. А она, дочь страны волшебников, когда-то пришла сюда, потому что полюбила.
«Всего лишь раз, и это было давно». Всего лишь раз Эйль солгала мужу, когда сказала, что в ней нет волшебства. Иначе Ульм не взял бы ее на свою родину, где на любого мага смотрели с ненавистью и страхом. И женщина оплела свою силу клеткой из кос, корсетов и шнуровок, заключила ее в сеть из сплетенных узелков и послушно старела вместе с мужчиной, которого выбрала.
Но порой дверь клетки приходилось открывать.
Эйль остановилась перед узким перешейком, ведущим на Остров. Потом опустилась на колени и склонилась до самой земли. С распущенных волос начала капать вода, словно одинокую странницу вдруг застиг ливень; но небо было чистым. Струи лились на землю, размягчая ее, превращая в темное месиво. Женщина запустила руки в грязь и принялась лепить что-то, непрерывно напевая. Она создавала земляное тесто и начиняла его шепотом, теплом своих пальцев, потаенными мыслями и чувствами. Наконец, получилось нечто, похожее на буханку черного хлеба. Этот хлеб обжигал ладони, словно его и вправду только что достали из печи.
С буханкой в руках Эйль подошла к большому холму у самого перешейка и поклонилась ему.
– Пробудись, Хранитель! Прими этот скромный дар.
Холм дрогнул, кусты склонились и поредели. Растревоженный зовом и запахом Зверь пошевелился и гулко сделал шаг. Женщина положила хлеб чуть поодаль и, вновь поклонившись, отошла. А Зверь протянул свое земляное тело поперек дороги и взял дар языком, похожим на древесный корень.
Взял медленно и осторожно, как ребенок – редкое лакомство. Кусты и травы вновь сомкнулись над его телом, и Зверь затих, погрузился в сон, задуманный на тысячу лет.
Эйль вздохнула, очистила руки травой и заплела волосы в две косы.
Проходя мимо окрестных деревень, она слышала шепот селян, твердивших о землетрясении – «только бы скотина не захирела». И лишь улыбалась, скользя между домами – невидимая, неощутимая, пропитанная древней магией до самых костей. Эйль вернулась еще до рассвета, в нужный час разбудила мужа и передала ему суму с едой и камешками для молитв.
– Ты что же, совсем не спала? – Ульм поцеловал ее волосы и согрел замерзшие пальцы, и она в который раз поняла: все, что с ней когда-то случилось – не ошибка, так и должно было быть.
Он попросил, чтобы Эйль сразу ушла в сад и не смотрела в окно, не ловила взглядом его исчезающую тень. Она согласилась лишь для вида. Женщину не страшил вид из окна, потому что она знала: ее муж вернется. Вернется раскрасневшимся и нарочито спокойным и скажет: «Ты не поверишь, но холм опять сдвинулся и преградил мне путь.
Мудрецы сказали, что это знак. Еще не время». Но Эйль также знала, что Бальдок Однолист не привык отступать и что холм скоро вернется на свое место, открывая путь к проклятому Острову.
Да, пусть не спасение – отсрочка. Месяц, год или всего лишь дни? Странно, но именно в это утро, именно у этого окошка такая мысль не рвала душу. Ибо то была завтрашняя мысль, а сегодня случится нечто более важное: возвращение. Между настоящим и будущим – пропасть, завтра будут какие-то другие мужчина и женщина, а все настоящее, все живое – сегодня.
Эйль отбросила в сторонку ненужные мысли и приготовилась чувствовать себя счастливой.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО
Когда Ллинграм наконец вернулся домой, прошагав без передыху двенадцать миль, то первым делом осушил две кружки яла и заявил сам себе:
– Посмотрим, как он теперь выкрутится. У меня есть доказательство!
И молодой человек довольно глянул на обмотанный лентой свиток, за которым ходил в город. Подпись самого мудреца Мерлока, да еще с печатью – какие уж тут шутки! Даже интересно, что простофиля Ллинт скажет на этот раз.
…Их дома единственные стояли за речкой – на отшибе деревни. Ллинграм зажил сам по себе после смерти матери; бродяга Ллинт однажды заночевал в пустующей хижине через поле, да так и остался. Понятное дело, что между двумя соседями, отрезанными от деревенской жизни полосой воды, не могли не возникнуть отношения. Правда, это оказалась не дружба и не вражда, а нечто совсем иное.
Все соседство молодых людей вылилось в один большой спор. Как-то Ллинт признался, что уже давно охотится за феями. Ллинграм, который считал себя человеком образованным, тут же заявил, что фей не бывает. «Все это сказки!» – настаивал один сосед. «Нет, не сказки, – упирался другой. – Я сам их видел!» – «Конечно, после бочонка медовухи!» – «Вот поймаю парочку, убедишься». – «Ха!» – «Непременно поймаю, или уж они меня с собой унесут!»
Каждое утро, если только не намечалась ярмарка, Ллинграм шел к соседу, чтобы привести какой-нибудь новый довод против существования фей. При этом он гордо надевал свою черную широкополую шляпу – знак учености и превосходства.
Ллинт, однако, не собирался сдаваться. Как только он видел шляпу, бредущую к нему сквозь заросли кукурузы, то сразу же натягивал особые ловчие сапоги – знак того, что готов дать отпор.
Пока между соседями числилась ничья: упрямства обоим было не занимать. Но в конце концов Ллинграм решился на тяжелый для своих мозолей шаг: отправиться в близлежащий город и добиться расписки настоящего ученого под словами «В фей верят лишь дети и глупцы».
описание, содержание, интересные факты и многое другое о фильме
В давние времена не было у людей счастья, вместо глаз у них были слезы, вместо сердца у них был ужас, вместо неба у них была гибель. Отдавали они небу самое дорогое, приносили в жертву огнедышащему дракону юных девушек, наряженных невестами. Но нашелся тот, чья любовь была сильнее страха, поклялся воин спасти любимую. Долго шел он по земле и по воде в поисках змея, но когда дошел до драконьего логова, оказалось, что он опоздал, и любимой его больше нет. И тогда бросился воин на чудище, боль и ярость его в единый удар слились, освободил он людей от страха, и люди назвали его Драконоборцем.
Прошли годы, и забылась беда, а страшный обряд превратился в свадебный обычай. Наступил день, когда внук Драконоборца Игорь брал в жены младшую дочь князя Мирославу.
Наряжают юную невесту, согласно древнему обычаю укладывают красавицу в лодку-колоду и пускают на воду. Отправляется Мирославна в путь из отцовского дома к дому мужнину. Звучит ритуальная песня. Только вдруг появляется в небе огромный дракон. Схватил он Мирославну и утащил в свое логово. Очнулась она одна в объятиях холодных стен.
Агрессивная зверушка скалит на Мирославу свои зубы. Девушка слышит чей-то голос, он ей говорит опустить камень, не злить эту тварь и не смотреть ей в глаза. Мирослава слушается, ложится на спину, закрывает глаза и вытягивает шею. Зверушка не впивается ей в горло, обнюхивает девушку и убегает. Кто разговаривал с княжной? На пленника этот таинственный юноша не похож. Он протягивает Мире снадобье из трав, чтобы та залечила свои раны, а имени своего называть не хочет. Девушка называет его Арманом.
Их руки соприкасаются, Армана словно огнем обжигает, слышится шум, грохот – юноша превращается в свирепого дракона.
Мирослава пытается бежать из своей темницы, только логово дракона находится на острове посреди бушующего моря. Княжна зовет на помощь, а корабль Игоря и его сотоварищей блуждает в густом тумане, жених не слышит зова невесты. Драконоборец открыл внуку свой секрет, но Игорь опасается погубить девушку, если его поиски будут слишком долгими.
В полете дракон бьется о скалы, израненный падает вниз на берег моря. Он снова принимает человеческий облик. Мирослава находит Армана, лежащим без сознания. У девушки не поднимается рука добить монстра камнем. Зверушка приносит в зубах плащ, Мира тащит тело Армана наверх в пещеру. Он повторяет в бреду: убей дракона! Но Мирослава понимает, что дракон ей нужен живым, здоровым и летающим. Только так она сможет выбраться с острова. Мирослава смазывает раны Армана его же снадобьем.
Наутро княжна просыпается укрытой теплым одеялом, в очаге горит огонь, рядом лежат фрукты, Арман на берегу ловит рыбу.
Мирослава пытается добиться у него объяснений всему происходящему. С большой неохотой тот начинает рассказывать.
Когда он был маленьким мальчиком, жил на острове со своим отцом-драконом. Отец был сильным, сын мечтал стать похожим на него, но страх мешал ему броситься с обрыва, чтобы научиться летать. Однажды море выбросило на берег сундук, где мальчик нашел разные вещи, которые принадлежали людям. Эти предметы заворожили его, они были из другой жизни, и ему уже не хотелось быть драконом. Но приплыл к острову корабль, на его глазах человек убил отца. Злость, ярость и жажда мести толкнули мальчика с обрыва – и он превратился в дракона. Вместе с тем ему открылись знания его предков. Молодой дракон увидел, как они веками убивали невест, но сам он не хотел этого делать. Когда он понял, что отец его был монстром, то поклялся, что драконов больше никогда не будет, а он станет человеком. В подземелье на острове между камнями был узкий ход. Человек может туда войти, а дракону оттуда не выбраться.
Он стал скрываться там, чтобы побороть свою драконью сущность. Но ритуальная песня оказалась сильнее, люди сами вызвали дракона. У него хватило сил, чтобы не убить Миру, яма была для нее не темницей, а убежищем. Но как только девушка прикасается к нему, дракон просыпается вновь.
Мирославу начинают мучить сомнения. Она не уверена, что Игорь спасет ее, ведь указать ему путь может только любящее сердце. Есть ли у нее самой чувства к жениху, которого для нее выбрал отец? Ее мыслями все больше начинает овладевать Арман. Дракон больше не появляется. Может быть, он слишком слаб, и человеческое в Армане сильнее. Мирослава убеждает юношу, что тот сможет победить в себе дракона, а она научит его жить по-человечески.
Из разбитых кораблей они вместе достают сундуки с разными вещами, обустраивают свое жилище. Арман учит Миру видеть ветер. Девушка дарит юноше свистульку, на которой можно играть колыбельную. Бывший дракон зажигает для нее небесные цветы – огненный салют. Идиллию нарушают лишь дурные сны, которые снятся Мирославе.
Она боится дракона, но Арман говорит, что монстр больше не причинит ей зла.
Однако вскоре Арман начинает подозревать, что Мирослава хитрит. Она хочет подать знак Игорю, готовится к побегу. Но почему жених до сих пор не пришел спасать свою невесту? Мира говорит, что они не успели дать клятву верности, дракон прилетел раньше. Временами сущность дракона пытается прорваться наружу, но Арману становится легче, если он наигрывает на подаренной Мирой свистульке. Однако подозрения крепнут, огонь жжет его изнутри. Арман открывает Мирославе страшную тайну. В логове дракона есть жертвенный алтарь, где были убиты сотни девушек, но их костей здесь нет. Все потому, что драконы сжигали невест живьем, именно из их пепла и появлялись дети драконов. То же самое может произойти с ней, поэтому им нельзя оставаться вместе. Он прогоняет девушку, та покидает остров на лодке.
На корабле кормчий пытается отговорить Игоря продолжать поиски. Знака от невесты не было, значит, она погибла, нужно возвращаться.
На самом деле, Игорем движет не любовь к Мирославе, а его желание стать князем, если он на ней женится. Вдруг сквозь туман все видят огненные цветы. Это знак, что княжна жива. Вскоре появляется и она сама на лодке. Мирослава сообщает, что дракон разбился о скалы, а ей удалось спастись, и она хочет вернуться домой.
В княжестве снова готовятся к свадьбе Игоря и Мирославы. Невеста в печали. Отец дает ей свои напутствия: доверяй своему сердцу, будь с тем, кого ты любишь. Но Мира не любит своего жениха, а сердцем ее завладел Арман.
На острове Арман не видит смысла дальше жить. Он ненавидит дракона, а человеком стать не может. Мира дала ему призрачную надежду, он полюбил девушку, но им не суждено быть вместе. Арман стоит на краю обрыва, в руках он держит свистульку, чтобы во время падения в пропасть она помешала ему превратиться в дракона.
В свадебном облачении Мира покорно плывет в лодке-колоде к берегу, где ее ждет Игорь. В последний момент девушка принимает окончательное решение: она не может выйти замуж за нелюбимого.
В отчаянии она начинает петь ритуальную песню, призывая дракона. Все в ужасе. Князь понимает, что именно решило сердце дочери, и не осуждает ее. В небе появляется дракон, песня успела его разбудить прежде, чем Арман в облике человека мог бы разбиться о скалы. Дракон приносит свою невесту на жертвенный алтарь. Мира говорит ему о своей любви, кем бы он ни был: драконом или человеком. Она просит его остаться таким, какой он есть. Дракон привык, что его боятся, а теперь он должен узнать, что такое любовь.
Всю эту историю рассказывает Арман своей маленькой дочке. Малышка спрашивает: откуда у драконов появляются дети? Детей драконы находят в небе. Об этом говорит ее мать – Мирослава. Счастливые супруги укладывают девочку спать, рассказывая ей о том, что когда любишь, появляются крылья. Малышка сладко засыпает. Арман с Мирой подходят к обрыву, мужчина превращается в дракона, верхом на котором женщина уносится в облака. Высоко в небе, в объятиях любимой Арман принимает человеческий облик.
Спланируйте свое путешествие – Спина дракона
Где остановиться
После долгого дня на Спине Дракона вам нужно отличное место для ночлега.
Ниже приведены некоторые из наших любимых мест в этом районе.
Особняк Литц
Tazewell, VA
The Old Jail Guest Inn
Tazewell, VA
Tazewell Orchards 90 VA, 4 90VA 0006
Holiday Inn Express & Suites
Richlands Area
Comfort Inn
Bluefield, VA
Скидка 15% при бронировании для посетителей Back of the Dragon
Super 8 by Windham
Richlands/Clay Qualitypool Area
4 010
Блюфилд, Западная Вирджиния
×
Особняк Litz
Tazewell, VA
Особняк Litz с 10 спальнями и 5 ванными комнатами в Tazewell доступен для групповой аренды на ночь. Наши роскошные номера очень просторны и прекрасно подходят для отдыха.
Забронировать
Прокат
Рогатки в аренду!
У вас нет мотоцикла или автомобиля, который оставит приятные воспоминания, или вы просто хотите по-новому испытать спину дракона? Мы вас прикрыли! Самая волнующая дорога в сочетании с единственным в своем роде автомобилем – это улыбка до ушей и 100% удовлетворение!
Polaris Slingshot — трехколесный открытый родстер мощностью 172 лошадиных силы.
Без крыши, без дверей и, самое главное, без мотоциклетных прав! Рогатка — отличный способ испытать повороты, развороты, слалом и большие виды на Back of the Dragon.
У нас есть несколько способов аренды.
Забронируйте онлайн прямо сейчас, позвоните нам по телефону 276-979-4288 или напишите нам по адресу [email protected] для получения информации о бронировании!!
Информация о бронировании
Мероприятия
Ничего с 25 апреля 2023 г. по 25 мая 2023 г.
Район
Фотография Адама Хэнкинса
Тазвелл Тазвелл — небольшой городок, расположенный недалеко от истоков реки Клинч и являющийся домом для центра Back of the Dragon. Он имеет гостеприимный центр города с различными ресторанами и магазинами. Когда-то он был известен как быстро развивающийся угольный город, привлекавший тысячи рабочих на угольные месторождения Покахонтас.
Tazewell прекрасна и горда, как всегда! Времена изменились, и теперь Тэзвелл является быстро развивающимся направлением для туризма, посвященного спортивным автомобилям и мотоциклам. Тысячи людей стекаются в Back of the Dragon Center и заполняют улицы этого красивого и исторического города!
Подробнее о Тэзвелле
Марион
Тэзвелл и Марион называют «Вратами к спине двух драконов», поскольку их соединяет Спина Дракона. Марион названа в честь американского офицера Войны за независимость Фрэнсиса Мариона. Это один из немногих городов, которые будут признаны официальным сообществом Мейн-стрит Вирджинии и Национальным сообществом Мэйн-Стрит. Отель General Francis Marion был полностью отреставрирован и получил рейтинг трех бриллиантов AAA. В городе ежемесячно проводится ArtWalk с участием местных художников и музыкантов, который проводится во вторую пятницу каждого месяца с мая по декабрь.
Подробнее о Марион
Запечатлейте свои впечатления.
Просматривайте и приобретайте эксклюзивные фотографии вашей поездки на Спине Дракона.Подробнее о BOTDPix.com
Back-of-the-dragon | Сент-Пол | Appalachian Backroads
ПРОЖИВАНИЕ
Buston House B & B-Tazewell
269 Сосновая улица | 704-577-1665
Кэвиттс-Крик-Парк Кемпинг – Тэзвелл
750 Отдых Доктор | 276-988-7250
Комфорт Инн – Блюфилд
38769 Gov. GC Peery Hwy. | 276-326-3688
Коттедж в Crab Orchard – Tazewell
3663 Crab Orchard Rd. | 276-988-6755
Cuz’s Cabins – Pounding Mill
15746 Gov. GC Peery Hwy. | 276-964-9014
Fincastle Motor Inn – Tazewell
1690 Fincastle Turnpike | 276-988-2531
Домики и палаточный лагерь Foxtail Orchard – Tazewell
Ангар 22, Fox Den, домики Iron Horse
148 Маки Лн. | 434-390-9594
Holiday Inn Express – Claypool Hill
180 Clay Drive | 276-596-9880
Хижина Journey на фермах Clinch River Farms — мельница
630 Estates Drive | 276-971-4518
Katy’s Kottages – Bluefield
550 Williams Street | 276-945-2033
Гостевой дом Parsonage – Burkes Garden
7322 Burkes Garden Rd.
| 276-970-6862
Домики Real McCoy – Покахонтас
156 Wood Smoke Way | 276-945-3106
Курорт Red Dirt ATV – Bluefield
Данн Роуд, 214 | 304-922-8160
Риверсайд Ретрит-Тейзвелл
2792 Магистраль Финкасл | 276-209-4321
Roost Rudy-Tazewell
5418 Томпсон Велли Роуд | 276-385-3555
Sunflower Shanty- North Tazewell
133 Н Блэнд Стрит | 276-971-0769
Мотель Super 8 – Claypool Hill
12367 Gov. GC Peery Hwy. | 276-207-8829
Хижина в Литл-Крик – Беркс-Гарден
Беркс-Гарден-роуд | 888-829-7076
Дом компании – Покахонтас
184 Ист Уотер Драйв | 843-801-2515
Логово Дракона – Тейзвелл
391 Кизил-роуд | 276-209-4321
Гостиница @ Horseshoe Hill – Bluefield
247 Данн Роуд | 276-945-3030
Старая тюрьма – Tazewell
Центральный проспект, 194 | 276-210-4878
Trailhead ATV Resort – Boissevain
465 Miners Park Lane | 276-945-3089
СТОЛОВАЯ
Bearded Dragon @ Back of the Dragon Welcome Center
524 Западная главная улица | 276-202-1794
Cuz’s Uptown Barbeque – мельница для обмолота
15746 Gov GC Peery Hwy.
| 276-964-9014
Продуктовый магазин Double Gates – Bluefield
401 Mountain Lane | 276-326-2132
Dragon’s Coffee & More — Tazewell
104 Карлайн Авеню | 276-979-4174
Fisher and Company – Tazewell
1735 Pisgah Road | 276-385-1150
Итальянская деревня – Тэзвелл
817 E Финкасл Тернпайк | 276-988-6572
Загородный уголок Маргарет – Блуфилд
500 Вирджиния-авеню | 276-322-2555
Mattie’s Place – Tazewell
920 Gose Mill Road | 276-472-2222
Бар-ресторан Ole № 3 – Покахонтас
217 Магазин Полая Дорога | 276-245-1255
Chophouse Old Virginia – Tazewell
203 Main Street | 276-979-4451
Квинс Пицца – Блюфилд
527 Коммерс Драйв | 276-322-5500
S’Mothered Bake Shop – Tazewell
113 Shire Lane | 276-979-4520
Пикантные вкусы – Bluefield
1204 Вирджиния Авеню | 276-322-7179
Shepherd’s Deli – Tazewell
661 Финкасл Тернпайк | 276-979-4028
Shogun Sushi Hibachi Thai – Bluefield
512 Commerce Drive | 276-322-7666
Бородатая агама – Tazewell
592 Main Street | 276-202-1794
Переднее крыльцо на Мейн-Тейзвелл
254 Мейн-стрит | 276-988-6093
Счастливая коза – Tazewell
Кофейня Well – Tazewell
168 Главная улица | 276-385-1103
Your Grate Escape — Tazewell
2871 East Fincastle Drive |
Брамли-Гэп-роуд, Абингдон, Вирджиния 2.
